Чувства и искупление

— Я понял, к чему эти сомнительные доводы. Вы пришли к выводу, что маги Арривии отстали, и решили своим бесценнейшим появлением повлиять на многовековые законы.

Роланд изогнул губы в кривой усмешке, глядя на студентку сверху вниз, но Рея не дрогнула. В ее красивых голубых глазах отразилась грусть и печаль, которая моментально проникла в его душу, заставляя ее израненную оболочку всколыхнуться от мук совести. Он лишь хотел узнать о Рее больше, а, в конечном итоге, только отдалил девушку от себя.

— Но разве это не так? Уверена, что ваши исследования никто даже не собирался внедрять. Их закинули на дальнюю полку школьной библиотеки и забыли про них.

Рея безжалостно ударила по больному, как и он поступил с ней, и чувство вины теперь грызло обоих. Странно, что она вообще помнила о его старых статьях в пыльных потрепанных журналах, но это знание меркло перед горькими словами, сказанными ею в порыве злости. Роланд прикрыл глаза от ощущения холода, сковывавшего внутренности, и представил себе Кассандру, образ которой согревал его в часы отчаяния, но желанного утешения не получил.

— Прочь с глаз моих, — глухим голосом произнес Ротмант.

— Простите, сир, я не хотела, — она попыталась извиниться и невольно вынула ладонь из кармана, чтобы прикоснуться к мужчине, но остановилась на полпути.

— Уходите. Сейчас же.

Она спрятала блеск в глазах, опустив голову вниз, но Ротмант все же заметил его, и Рея поспешно скрылась в замке, оставляя Роланда наедине с одиночеством. На том месте, где только что стояла девушка, артефактор обнаружил смятый клочок пергамента, который она быстро спрятала в таверне, когда он подсел к ней за стол. Ему не следовало читать то, что в нем написано, но Ротмант поддался искушению и поднял мокрую от снега бумагу. В некоторых местах буквы расплылись, а кое-где слова несколько раз были перечеркнуты, но Роланд смог разобрать содержимое пергамента.

Дождь. Ночь. Боль, прочь.

Жизнь — тлен, как смочь

Тебя забыть? В подушку выть,

И с каждым днем сильней любить.

И от тоски с ума сходить.

Кровавой раной бередить

Воспоминаний эшафот,

Когда в душе набат ревет.

Под звук грохочущей толпы

Тебя искать, минуя рвы,

Среди огней безумных лиц

И женщин разных верениц.

От запаха вкусить печаль,

Дым сигарет вдыхать, и вдаль

Смотреть на очертания теней,

Мечтая о любви твоей.

Тернист и мрачен путь к тебе.

Он, извиваясь, в темноте

Манит, как самый сладкий сон,

Но в горле глыбы страха ком.

Я тихой пулей в чувств обрыв

Бросаюсь, прошлое забыв,

И в черном омуте тону

Всегда — во сне и наяву.

Понять, кому предназначено стихотворение, Ротмант не смог — Рея отлично постаралась, чтобы слова носили обезличенный характер. Но то, каким трепетом и нежностью они пропитались, поразило его, и мужчина почувствовал странный укол ревности. Она влюблена. Девушка, которой он спас жизнь, девушка, которая с теплом и доверием смотрела в его глаза, влюбилась, и слова, посвященные не ему, а другому мужчине, проникали глубоко в его сердце. Роланд отдал бы многое, чтобы его любили также, и он на несколько секунд позволил себе зависть в адрес того, кому писалось это послание.

Еще не подозревая, что завидует самому себе.

* * *

Сомнения закрались в его голову, когда Роланд стал чаще ловить на себе ее взгляды. Обычно Рея наблюдала за ним украдкой в библиотеке или на занятиях, и поначалу Ротмант решил, что она мысленно проклинает его через зрительный контакт. Но когда их взгляды пересекались, она краснела и смотрела куда угодно, только не на него, делая вид, что увлечена чем-то другим, и это вызывало в нем одновременно и опасения, и надежду.

Их тренировки проходили реже и короче, а разговоры сводились к самочувствию девушки и дежурным вопросам. Рея отстранилась от него, и он увеличил дистанцию между ними, но легче почему-то не становилось, и мысли то и дело возвращались к ней. Ротмант хранил ее стихотворение, наполненное любовью и болью, и перечитывал раз за разом, и крохотная вера теплилась в груди Роланда, подпитываемая нежными взглядами Реи, обращенными к нему. Лишь к нему одному.

На очередное занятие по артефакторике для девятого курса он шел как на иголках. Послание Реи в кармане плаща обжигало кожу, и Роланд призвал всю свою выдержку, чтобы появиться в классе перед учениками с хладнокровным выражением лица. Знал бы Саймон, каких сил ему это стоило, когда мозг плавился от мыслей, а тело поглощала целая гамма противоречивых чувств.

Он намеренно выбрал дальний проход, чтобы не искушать себя приближением к ней, но его метод не подействовал. Роланд ощутил на себе ее взгляд среди прочих, как только вошел в кабинет, и артефактора моментально бросило в жар. Святая Лорелея, за что ему это наказание?

— Многие думают, что изучение любовных амулетов в вашем возрасте чревато последствиями, — глубоким низким голосом заговорил Ротмант, поворачиваясь лицом к студентам. — Однако я считаю, что годы не показатель ума, и недалекие маги могут прибегнуть к изготовлению связующих артефактов даже в престарелом возрасте.