Чувства навыворот

На что Славик грустно улыбнулся. Мягко сжал ее подбородок, детально разглядывая губы. Осторожно скользнул подушечкой большого пальца по уже едва заметному рассечению. Плоть на слизистой стремительно заживала. Стягивалась. Но характерная припухлость все еще осталась.

— Больно?

— Нет. Почти не чувствую.

Только сейчас при ближайшем рассмотрении Синицына заметила, как сильно сбиты его костяшки. Прямо до крови. В груди что-то предательски екнуло:

— А тебе? — выразительно посмотрела на свежие ранки.

Славик шумно сглотнул. Крепче прижал девушку к себе.

И сокрушенно признался, утыкаясь носом в ее чуть влажные волосы:

— А мне… очень!

Ощущая, что земля буквально ускользает из-под ног, а чувство вины лишь усиливается, Ирина предложила первое, что на ум пришло:

— Может, до травмпункта доедем?

— Зачем?

— Вдруг перелом?

Он слегка отстранился. Ровно настолько, чтобы перехватить взволнованный взгляд бывшей одноклассницы. Затем, задумчиво протянул:

— А-а-а, ты об этом? — продемонстрировал сжатый окровавленный кулак.

— Конечно! О чем же еще?

— Ерунда! Не заморачивайся.

— Но ведь болит! Сам сказал!

Секундная пауза. Хитрый прищур.

И до безумия странная просьба.

— Подуй!

— Чт… что?

— Подуй, говорю!

— Не смешно!

— Бегом, Синичка!

Ее бедное сердце сжалось до предела. Во рту стало сухо.

Заторможенно кивнув, Ирина отставила бутылку с остатками виски в сторону. Все еще не веря в происходящее, медленно переплела их пальцы, намереваясь выполнить просьбу Красницкого. Да вздрогнула в тот же миг, словно к оголенному проводу прикоснулось и испуганно отдернула руку.

Казалось, еще один неосторожный жест — и точно коротнет.

Причем, их обоих. Вячеслава вообще будто подменили.

Судорожно втянув в себя воздух, он стремительно пересадил девушку с собственных колен на лавку. А сам, грозно зарычав, вскочил на ноги.

Шаг. Другой. Третий. Остановился и развернулся к ней лицом, лишь когда расстояние между ними увеличилось до пары метров.

— Что случилось?

Молодой человек наградил ее взбешенным взглядом и прохрипел изменившимся до неузнаваемости голосом:

— Зачем ты выперлась среди ночи? Вот зачем? Нормальные люди все спят давным-давно! А эта шарахается…

От небывалого смятения грудную клетку стянуло, как стальными тросами.

Ни вздохнуть. Ни выдохнуть. Тело прошиб холодный озноб.

— И я спать собиралась, но…

— Но?

— Тебя увидела и решила спуститься, поблагодарить за помощь!

— Будем считать, что благодарности приняты, — отчеканил он сурово, нервно передергивая плечами. — А теперь иди! Пожалуйста, иди!

Будучи растерянной и сбитой с толку его нелогичным поведением, Ирина тоже встала со скамейки. Упрямо вздернула подбородок.

— И пойду! Но сначала усажу тебя в такси и отправлю домой!

— Нет, пучеглазая! Это я тебя усажу, — Слава уставился на нее, буквально пожирая поплывшим взглядом. — Только не в такси, а на свой член! Так что либо включай мозги и скорее вали отсюда…

— Либо?

— Либо ноги раздвигай! Трахать буду!

Глава 29

Ирина

Воздух одним махом вышибло из легких. Скулы ошпарило болезненным румянцем. И голове стало пусто. Совсем. Ни единой здравой мысли.

Ошарашенно уставившись на бывшего одноклассника, Ирина уточнила на случай внезапной, до ужаса странной слуховой галлюцинации:

— Ты… что со мной будешь… делать?

Ответом ей послужил лишь короткий мучительный стон и пронзительный болезненно-лихорадочный взгляд. Взгляд, от которого у нее в ту же секунду внутренности комком сжались да безумно колени задрожали — чудом вообще равновесие удержала. Было в парне сейчас нечто дикое. Пугающее. Примитивное. Поза (от взбугрившихся мышц до играющих желваков) выдавала крайнюю степень напряжения. Как и его частое рваное дыхание.

«Он прав… мне лучше уйти!»

Только вот собственная ярость, мгновенно отравляющая разум, взяла верх над инстинктом самосохранения. Обида душила. Стиснув ладони в кулаки до онемения пальцев, Синицына воинственно вскинула подбородок и уверенно распрямила спину, стараясь казаться хоть чуточку выше ростом.

В душе бушевал ураган. Самое настоящее дьявольское цунами.

Тем не менее ей удалось не впасть в истерику. Напротив.

Почти спокойно, со скучающим выражением лица Ирина скрестила руки на груди и поинтересовалась дежурным тоном:

— А ты хорош в этом деле?

Кажется, смысл ее слов дошел до Красницкого далеко не сразу.

Но как только это случилось, брови парня (медленно и верно) поползли на лоб, в дичайшем изумлении. Нахмурившись и слегка склонив голову набок, он заявил, словно не веря собственным ушам:

— Не понял!

Как же сильно ей захотелось спрятать в похолодевших ладонях свои пылающие щеки. Но нет. Непозволительная роскошь.

Не здесь. И не сейчас. Вместо этого, всячески игнорируя собственное смущение и стыд, Ира твердо выдержала его потемневший от гнева взгляд.

— Трахаешь, говорю, хорошо? — протараторила на одном дыхании. — Качественно? Или так… на троечку?

У него задергался левый глаз. Сильно.

Стиснув зубы, Вячеслав угрожающе зашипел:

— А ты, случаем, не попуталась, пучеглазая?

Сердце ухнуло в бездонную пропасть и надрывно заколотилось в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу. Волнение накатывало все сильнее.