Чувства навыворот

«Хочешь, я сам тебя отвезу?»

«Нет, спасибо!»

«Почему?»

«Мне некогда!»

«Чем занята?»

«Уборкой!»

«Уборка важнее здоровья?»

«Я не хочу получать вечером нагоняй от мамы за устроенный нами беспорядок!»

Он собирался ответить, но все мысли одним махом выветрились из головы, потому что дверь спальни с грохотом распахнулась. Без стука. Опять.

А уже мгновение спустя, уперев руки в бока, у его постели возвышалась мать. И судя по всему, разгневана она была до крайности.

— Неужели ты совсем меня не уважаешь? Не ценишь? Не любишь?

Отложив телефон в сторону, Слава тяжело вздохнул:

— Встречный вопрос, мам: неужели так сложно постучать? Я, вообще-то, в одних трусах! А если я здесь голый разгуливаю?

Проигнорировав его выпад, родительница повысила голос и практически завопила:

— Что ты ей сказал?

— Кому?

— Паулине!

— Ничего особенного! Доходчиво объяснил, что собираюсь спать!

— Ты с матерью разговариваешь! Так будь добр, хотя бы элементарно встать! Развалился тут, как король мира!

Стараясь держать себя в руках, Красницкий скатился с кровати.

— Я не понимаю, в чем проблема?

— Бедняжка покинула наш дом в слезах! Бледная, перепуганная! И это после беседы с тобой!

— Мам…

— Когда ты перестанешь вести себя, как невоспитанный негодяй? Когда перестанешь грубить и хамить уважаемым людям? Когда перестанешь шляться, черт знает где, и научишься ночевать дома?

— Да что с тобой такое?

— А ты не догадываешься, что со мной? Как мне теперь смотреть в глаза Ларисе Игоревне?

— Сдалась тебе эта Лариса Игоревна?

— Повторяю: что ты сказал Паулиночке?

— Ах, так эта сука еще и Паулиночка? — вторил он ее же тоном, окончательно теряя терпение. — Ничего я ей не сказал! Просто выставил эту дуру за дверь, как только в меня полетели ее трусы!

Мать уставилась на него ошарашенным взглядом.

— Не стыдно тебе? — осуждающе покачала головой. — Не стыдно грязью поливать такую милую девочку? Славочка, родной, я не узнаю тебя!

— Немедленно выйди из комнаты сына!

Оба резко обернулись на звук. На пороге грозным зверем хмурился отец.

— Саша, — начала было мама, — он…

— Не утруждайся. Я все слышал!

— Да?

— Что тебя удивляет? Дверь распахнута, а мой кабинет совсем рядом.

— Ну и?

— И?

— Скажешь что-нибудь по данному поводу?

— Он вполне в состоянии самостоятельно решить, как и с кем ему общаться!

— А знаешь, я не удивлена! Это все — результат твоего воспитания! Ты ничего ему не запрещал, вот и итог! Совершенно неуправляемый молодой человек!

— Разве может быть иначе? — отец невозмутимо вскинул подбородок. — Он же… продолжение нас, Лина! Продолжение самого меня! Конечно, позволял. И позволю вновь! А теперь…

— Что? Что теперь?

— Выйди. Из комнаты. Сына! В третий раз повторять я не стану!

Раздосадованно поджав губы, мать одарила Вячеслава грустным разочарованным взглядом и решительно выскользнула в коридор. Отец последовал ее примеру, плотно прикрывая за собой дверь и бросив напоследок короткое, но обнадеживающее:

— Все хорошо. Не принимай на свой счет.

Сказать легче, чем сделать. Особенно, когда на языке горечь, а пульс зашкаливает. Оставаться дома больше не хотелось. Родные стены давили на него точно гранитным булыжником, опущенным на грудь. Потому и дышать становилось трудно. Бл*дский кислород в кровь не поступал. И с этим нужно было что-то делать. Решение нашлось сразу. Недолго думая, Красный шустро облачился в белую футболку-поло, джинсовые шорты и новые фирменные кроссовки. Вооружился кошельком, мобильником, связкой ключей. А спустя некоторое время выгнал из гаража свою четырехколесную красотку, за рулем которой не был уже несколько дней. Сперва планировал просто поколесить по городу, успокоиться, однако передумал в последний момент и через пятнадцать минут заглушил двигатель у подъезда Синицыной.

«Нет! Нельзя сейчас к пучеглазой. Сорвусь же. Растерзаю!»

Умом понимал, а сердце не слушалось. Не хотел уезжать и все тут.

Отстегнув ремень безопасности, Слава набрал ее номер. Звонок не прошел.

«Абонент разговаривает по другой линии! Дождитесь ответа или пере…»

— С кем же ты так увлеченно чирикаешь? — буркнул недовольно.

Правда, вскоре от недовольства не осталось и следа. Лишь удивление.

Иначе как чудом, не назовешь, но словно чувствуя его присутствие, Ирина вышла из подъезда. Она улыбалась, непринужденно болтая с кем-то по телефону и размахивая пузатым черным пакетом, зажатым в свободной руке.

«Сучка! До чего же ты, оказывается, сексуальная! Где были мои глаза все эти годы? Почему я раньше этого не замечал?»

Слава скрипнул зубами, наблюдая, как реагируют на нее прохожие мужики. Впрочем, неудивительно. Ее сейчас и правда хотелось сожрать.

Свою густую шевелюру Синичка разделила поровну центральным пробором и перехватила каждый получившийся пучок резинкой, формируя хвостики.

Простенький белый топ обтягивал юное тело, точно вторая кожа.