Чувства навыворот

Остаток учебного дня прошел без происшествий. Если не считать таковыми попытки вымолить прощение (за сокрытие столь важной информации о своей личной жизни) у обиженной, насупившейся Ленки. Пришлось поунижаться, как следует, но в конечном итоге они помирились. Подруга вошла в положение. И даже пообещала хранить их со Славиком тайну от Александры Николаевны до тех самых пор, пока Ирина не представит Красницкого матери в качестве своего парня. Однако прекрасно зная противоречивую натуру и репутацию бывшего одноклассника, она все же уточнила заговорщицким шепотом:

— Он точно не держит в заложниках твоих родных? Ты с ним по своей воле?

Не сдержавшись, Ира прыснула со смеху от подобного предположения.

Зато Белова относительно успокоилась. Расслабилась. И грустно улыбнулась.

— Пообещай, что мне не придется драться с ним за твое внимание!

— Не придется, конечно! — успокоила, крепко обнимая.

— Пообещай! — настаивала на словесном подтверждении упрямица.

— Обещаю!

— Хорошо, — Ленка задумчиво намотала на палец прядь ее рыжих волос и призналась: — Знаешь, если честно, я тебе немного завидую. Не в прямом смысле слова… просто тоже хотела бы… вот так же!

— Так же?

— Угу! По-настоящему!

Синицыной ничего не оставалось, кроме как смущенно улыбнуться в ответ.

Домой девушка вернулась уже вечером и от усталости едва ворочала языком. С непривычки шесть пар подряд показались ей сущим Адом.

Едва шагнув за порог, Ирина сразу почувствовала божественный пряный аромат фирменной маминой запеканки, распространившийся на всю квартиру. Пустой желудок призывно заурчал, а рот тут же наполнился слюной. Торопливо сбросив обувь и небрежно швырнув сумочку на комод, она направилась прямиком на кухню. Мама активно занималась ужином (вернее, мыла посуду, перепачканную в процессе его приготовления), но выглядела так, словно проснулась совсем недавно. Вскоре догадки подтвердились.

Обняв и поцеловав дочь, она призналась:

— Сегодня выдалась очень тяжелая смена! Я отсыпалась весь день и с трудом заставила себя подняться буквально полчаса назад! Надеюсь, ты не слишком голодна, милая? Придется подождать немного…

— Не страшно, мам, — Ира обессиленно прильнула к родительской груди, — тебе помочь?

— Ну, что ты? Все почти готово! Остальное за нас сделает духовка!

— Здорово! Тогда я в душ.

— Беги!

Нежась под горячими струями воды и хорошенько растирая себя мочалкой, Ирина невольно прокручивала в памяти сегодняшний день.

Внутри все обмирало от волнения. От трепета.

Перед глазами стояло его волевое лицо. Кожа хранила его запах.

А в ушах неугомонным набатом звучал его голос.

Требовательный. Хриплый. Страстный.

«А может, я тебя люблю?»

«А может, я тебя тоже?»

«Тоже!»

«Тоже…»

Не выдержав напряжения, девушка медленно осела на дно душевой кабины и крепко зажмурилась, притянув колени к груди. Сердце барабанило, точно сумасшедшее. Странное возбуждение не покидало ее ни на миг.

«Господи! Это же значит, мы…»

Раздался настойчивый стук в дверь, и послышался голос матери:

— Ириша, поторопись! У тебя телефон разрывается!

— Ой!

Наспех обернув волосы полотенцем и укутавшись в халат, она со всех ног помчалась в прихожую, где так неосмотрительно оставила свою сумку.

Достав из бокового кармашка мобильник (который уже перестал трезвонить), Ира взглянула на экран и ужаснулась. Восемь пропущенных от Красницкого.

«Черт! Он же меня придушит!»

В целях конспирации она вышла на балкон и лишь когда убедилась, что родительница ее точно не услышит, набрала номер молодого человека.

— Похоже, — протянул он лениво, едва принял вызов, — я нашел новое применение своему ремню!

— Серьезно? — скептически хмыкнула в ответ.

— Угу!

— Неужели научился затягивать его на шее?

— Научился пороть им непослушные задницы! Что за игнор, пучеглазая?

— Не слышала…

— Так прочисть свои у…

— Я в душе была, умник!

— М-м-м, — довольное урчание, — с кем?

— Одна!

— Одна? Печально!

— Что значит печально?

— Мыться в гордом одиночестве… очень скучно, знаешь ли!

— Хочешь сказать, — прошипела Синицына, теряя терпение, — что обычно ты моешься не один, а в компании… с кем-то?

— Именно!

— Совсем охренел? — рявкнула она, буквально задыхаясь от ревности. — А-ну, признавайся, гад, с кем ты там в водичке плещешься?

— С тобой!

— …????????

— А что тебя так сильно удивляет? — невозмутимый смешок в ответ на ее изумленное красноречивое молчание. — Я частенько представляю тебя рядом, когда принимаю душ! Поверь, мое воображение безгранично!

— Вот ты… придурок, Славик!

Громкий хохот парня, раздавшийся в трубке, едва не оглушил.

Зато облегчение накрыло лавиной. И улыбка намертво приклеилась к лицу.

— Знаю, малышка! — нежно, сипло. — Знаю!

Возникла неловкая пауза, нарушить которую поспешил сам Вячеслав:

— У меня вечером тренировка. Могу перенести или отменить.

— Нет, не нужно! Я хочу сегодня побыть с мамой, если ты не против!

— Ладно! Но на завтра ничего не планируй!

— Почему?

— Родители устраивают у нас дома масштабное торжество в честь дня рождения отца, и…

— И? — уточнила взволнованно, что есть мочи стискивая в руке мобильник.

— Я заеду за тобой к семи! Будь готова!