Чувства замедленного действия

С грунтовки послышалась чужая речь. Сергей рукой погладил Найду по загривку и заставил ее лечь возле себя.

– Тихо, Найда, молчи, – шепотом успокоил он собаку.

Гортанный голос раздался впереди, отрезая милиционерам путь к заставе. Одновременно с двух сторон ударили автоматные очереди, перехлестнувшиеся над головами лежащих в высокой траве Ратникова и Громилы. Пули с противным свистом ушли в едва начавшее светлеть небо.

Дороги вперед не было. Сергей откатился в сторону и ответил короткой очередью, целясь по пульсирующим неподалеку вспышкам.

– Громила, держи грунтовку! – приказал он. – Перебежками отходим назад!

Очередь в пять-шесть патронов и сумасшедший по скорости бросок на десяток метров назад. Главное – вовремя упасть, прижаться к земле, не забывая отыскивать стволом рваный огненный выхлоп вражеского автомата. Еще пара очередей, дающих возможность отойти Громиле.

Во время очередной серии таких прыжков до слуха Сергея донесся сдавленный крик – жалоба отмеченного пулей человека.

«Молодец, Громила, – успел подумать Ратников, – одним меньше стало».

Воспользовавшись возникшей в перестрелке паузой, оба милиционера в сопровождении Найды за несколько секунд преодолели расстояние до грунтовки, перемахнули через нее и, царапая в кровь лица об острые ветки, стали продираться сквозь «зеленку» в надежде, что по ту сторону лесопосадки засады не окажется.

Запоздалая яростная очередь не нашла, да и не могла найти своих жертв – Ратников и Громила в это время удалялись от места ночного боя по неглубокой ложбине.

Когда явственно стали слышны заголосившие на все лады станционные петухи, бойцы перевели дух. Петухи, стервецы, пели здесь так же задиристо, как и в далекой России.

Глава 16 Обратной дороги нет

Трагическое известие привез из Малиновской командир разведроты Хвостов: погиб начальник штаба Сергеев, а вместе с ним еще трое бойцов. Его БТР по пути в райцентр подорвался на мине.

– Понимаешь, – рассказывал он Некрытову, – складывается такое впечатление, что произошла утечка информации. Боевикам, вероятно, стал известен маршрут Сергеева, и они поджидали БТР в удобном месте. По той дороге никто не ездит, кроме местных жителей. Ребята отстреливались, пока бронетранспортер не подожгли. Их расстреляли в упор, когда они попытались покинуть горящую машину. Труп механика-водителя Маркова не обнаружили, по-видимому, он был ранен и захвачен в плен.

– Да, полосочки… – сказал Некрытов, имея в виду черно-белую «зебру» жизни.

– Не любил Сергеев ездить на БТРах, считал их железными гробами. Будто заранее знал, где его смерть отыщет… Ладно, мне пора.

Хвостов поднялся и подал на прощание руку Некрытову.

Вечером, после отъезда в Моздок представителей ГУОШа, проводивших совместно с районной прокуратурой служебное расследование по факту ночного нападения на блокпост и признавших правомерность действий милиционеров, Некрытов пригласил к себе Ратникова.

– Ты мне ничего не хочешь сообщить? – спросил он у Сергея.

Ратников недоуменно пожал плечами.

– Да вроде нечего, Николай Николаевич.

– Седой, я двадцать четыре года оттарахтел в ментовке. Кого ты хочешь объе… горитъ? Мне что, не по глазам было, когда ты отправился проверять «Ниву» в бушлате, а вернулся без него? Больше двух часов тебя не было на заставе вместе с Громилой, и еще плюс ко всему – утренняя стрельба рядом со Станцией. Ты можешь объяснить это?

Ратникову пришлось рассказать Комбату о перипетиях прошедшей ночи. Сейчас, когда все осталось позади, признание ему ничем не грозило. Как говорится, дальше передовой не пошлют и ниже лейтенанта не разжалуют.

– … Такая вот встреча вышла у меня с бывшей женой… через пять лет. Хоть в телепередаче «Очевидное – невероятное» показывай, – закончил рассказ Сергей.

– Дела-а… – изумленно произнес Некрытов. – Сразу не сообразишь, правда это или выдумка.

– Понимай, Комбат, как быль. Я ничего не выдумал, – немигающе глядя в угол купе, сказал Ратников. – Я не мог поступить иначе. Она – мать моего сына и бог ей судья.

– Не знаю, кто теперь ей судья – Христос или Аллах, на мирском суде ответа ей не миновать. Спросится с нее не за то, что подстелилась под чеченца, это дело житейское, а за то, что своим врачеванием ставила обратно в строй бандитов. Сколько ребят отправились домой в цинках благодаря ей, кто скажет?

Сергей подавленно молчал. Как оправдаться перед командиром за свой поступок? Не чужая была ему Ксана, не чужая. Любовь? Кто знает…

Много преступлений пытаются оправдать святым чувством любви. Но вины за содеянный тяжких грех никакая любовь снять не в состоянии.

– По-человечески тебя можно понять, а как командир… Ты уж уволь меня от розовых соплей. Действия твоей супруги квалифицируются как пособничество. Кто еще, кроме Громилы, знает правду? – задал вопрос Некрытов.

– Комиссар. Ему я утром рассказал о Ксане. Он бывал у нас в гостях в Степногорске. Портос и Бача могут только догадываться.