Чувство льда

Но это оказалась история не о попытке изнасилования, а о неразделенной любви. Верочка Синько впервые пришла на семинар около трех лет назад, может быть, чуть больше, и влюбилась в Андрея Филановского с первого взгляда. Она пришла и на следующий семинар, и еще на один, в тот период семинары проходили намного чаще, чем сейчас, примерно два раза в месяц. Девушка всячески старалась обратить на себя внимание Андрея, садилась на первую парту, задавала вопросы, ждала его после лекций на улице и делала вид, что им по пути, – одним словом, перепробовала весь мыслимый и немыслимый арсенал девичьих уловок, но безрезультатно. Филановский был мил и доброжелателен, но не более того. Тогда она решилась и написала ему письмо, которое отдала Андрею после очередной лекции прямо в руки. На следующий день он подошел к ней и пригласил в ближайшее кафе. К сожалению, приглашение обернулось совсем не тем, на что девушка рассчитывала. Андрей поблагодарил ее за искренность и мягко, но вполне определенно сказал, что надеяться ей не на что. Рядом с ним есть женщина, которая ему дорога и изменять которой он не собирается. Через несколько дней Верочку увезли в больницу на «Скорой» после попытки суицида.

– Вот ведь какая любовь, – заохал Баринов. – И что с ней потом стало?

– Ой, это ужасно, вы знаете, просто ужасно! После больницы Вера на семинары больше не ходила, она вообще очень долго проболела тогда. У нас на семинарах люди сближаются, завязываются тесные отношения, слушатели потом дружат, перезваниваются, общаются. Ну так вот, стало известно, что Верочка вроде бы выправилась, а потом вдруг – бац! – новая попытка самоубийства. Но тут уж Андрей был совсем ни при чем, он ее после того разговора в кафе и не видел ни разу.

– Когда это было? – напряженно спросил Олег.

– Да где-то года два назад. Да, совершенно точно, это было как раз тогда, когда Андрей решил приостановить проведение семинаров и заняться книгой.

Оп-па! Вот оно. Бедная Верочка узнала о покушении на изнасилование и о том, что ее кумир совсем не тот, за кого себя выдает. И очень даже легко он может изменить женщине, которая ему, видите ли, дорога. И не просто изменить, а повести себя как грубая скотина. Антонина Степановна, судя по всему, об этой истории не знает, а если и знает, то умеет держать язык за зубами, так откуда же Верочке стало известно? А ей стало известно, в этом можно не сомневаться, очень уж точно все по времени совпадает. Выходит, либо Верочка знакома с потерпевшей, либо знает кого-то, кто с ней знаком. В любом случае она знает имя. Что и требовалось доказать.

– Несчастная девчонка, – он сочувственно покачал головой, – жалко ее. И как она теперь?

– Да плохо. То выправится, то снова в страшную депрессию впадает. Из клиники неврозов не вылезает. Одно время, казалось, уже все в нормальную колею вошло, она как-то повеселела, стала жизнью интересоваться, мне девочки рассказывали… А потом вдруг снова, это уже совсем недавно, месяца три назад.

– Жалко, очень жалко, – повторил Олег. – А знаете, Антонина Степановна, у меня есть хороший специалист-психиатр, он с такими случаями очень ловко управляется. Дайте-ка мне телефончик этой Верочки, я ей позвоню и попробую уговорить пойти к нему на прием.

– Да у меня нет ее телефона, – удивилась Федосеева. – Я с ней не общаюсь.

– Ну спросите у тех, кто с ней общается. Кто-то же вам о ней все время рассказывает.

Она заколебалась.

– А ваш знакомый точно ей поможет?

Олегу стало тошно, потому что никакого знакомого психиатра у него не было, вернее, они были, но никакие не светила, самые обыкновенные. Ладно, долой эмоции, дело есть дело. И он уверенно кивнул. Федосеева кому-то позвонила и через десять минут протянула ему бумажку с именем, фамилией и номером телефона.

Выскочив из дома, где жила Антонина Степановна, он первым делом позвонил следователю Огневу.

– Я занят, у меня допрос, – сухо произнес в трубку Виктор Евгеньевич.

– Филановский? – догадался Олег.

– Да.

– Ты его еще долго продержишь?

– Не знаю. Наверное, да.

– Подержи подольше, потяни резину. Есть шанс, что в течение полутора – максимум двух часов я тебе скажу фамилию терпилы по изнасилованию.

– Добро, – коротко ответил следователь и отключился.

Вторым на очереди стоял звонок по номеру, который дала Федосеева. Ему ответил женский голос, усталый и измученный.

– Вера? – спросил Олег.

– Кто ее спрашивает?

Значит, мать или сестра.

– Ее знакомый.

– Какой знакомый?

– Мы в клинике познакомились. Я там сестру навещал. А Веры что, нет дома?

– Она в больнице. В клинике неврозов.

– Опять? Господи, бедняжка! Можно ее навестить?

– Да, конечно. Палата сорок восемь.

Неудачно. Но не все потеряно. Баринов сделал еще один звонок, продиктовал фамилию и номер телефона и уже через минуту записывал адрес Верочки. Пусть она в больнице, но кто-то же ему ответил по телефону, значит, дома кто-то есть. Вот и поговорим.