Чувство льда

– Дима, Дима… – Любовь Григорьевна укоризненно улыбнулась, – ну как же ты не можешь понять? Это же так просто. Я дам тебе денег, ты пойдешь на базар и купишь на них рыбу. Рыбу вы съедите, и деньги рано или поздно кончатся. Я предлагаю тебе научить твою дочь ловить рыбу самостоятельно, и тогда ни она, ни вы с женой не будете зависеть от того, даст добрый дядя вам денежек или пожадничает, и вам придется подыхать с голоду. Нельзя ставить свою жизнь в зависимость от чужих денег, надо все делать самому, только так можно быть уверенным в завтрашнем дне. Квартира, которую ты купишь, может сгореть вместе с чудесной новой мебелью, а образование, которое получит твоя девочка, ее умения и навыки, ее профессия никуда не денутся, они всегда будут с ней и, значит, с тобой, и они всегда принесут вам кусок хлеба. И еще одно, Дима: если твоя дочь будет сидеть дома в обществе твоей жены, пока не станет разумной и самостоятельной, она никогда не будет счастливой, потому что твоя жена сможет научить ее читать, писать и считать, но она никогда не даст ей возможности развиваться так, как развивались мои племянники. Ты же видел их, правда? Им было по двенадцать лет. Вспомни, какими они были, как много знали и умели. И посмотри, чего они добились. Саша – состоятельный бизнесмен, владелец известного на всю страну издательства, Андрюша читает лекции и пишет книги, он разработал свои собственные теории, может быть, спорные, но очень и очень неординарные, у него совершенно нестандартное мышление. И твоя дочь будет такой же, даже, наверное, лучше, потому что за долгие годы я наработала много новых методик и много чему научилась. Ты просишь у меня денег всего лишь на квартиру. Я предлагаю твоему ребенку обеспеченное и счастливое будущее.

– Я не могу ждать, пока настанет это счастливое будущее! Я хочу сегодня, сейчас, сию минуту начать жить, как нормальный человек! Я хочу, чтобы мой ребенок жил в светлой просторной квартире, чтобы у нее были хорошие игрушки и хорошая одежда. Сейчас, а не через двадцать лет. Ты можешь это понять?

– Могу, – кивнула Любовь Григорьевна, – могу, Дима. У нее будет просторная светлая комната в твоей новой квартире, хорошие игрушки и хорошая одежда. Но чему это поможет, когда через двадцать лет она окажется одна в огромном мире, к которому не умеет приспособиться? У нее не будет навыков общения с людьми, она будет их бояться, она не сможет учиться в институте и не сможет нигде работать, потому что до пятнадцати лет просидела дома у маминой юбки и ничего сложнее таблицы умножения не выучила. У нее будет куча проблем, и ни хорошие игрушки, ни хорошая одежда, которые у нее были в раннем детстве, этих проблем не решат. Если заниматься с ней по моим методикам, то через год она спокойно пойдет в школу и будет правильно подсчитывать хлебные единицы, делать себе уколы и ни за что не съест того, чего есть нельзя.

– Это все слова.

– Да, – согласилась она, – это слова, но ты их не слышишь, потому что думаешь только о деньгах. Да забудь ты о них, наконец! Ты живешь во власти мифов, ты им веришь и не хочешь думать сам, потому что за тебя уже все давно придумали. Власть денег – это миф, Дима. И то, что деньги решают все, – это тоже миф. Они решают действительно многое, но далеко не все. Твоя проблема не в том, что у тебя мало денег, а в том, что твоя дочь может не стать счастливой. Но эту проблему за двести тысяч долларов не решить. Я же предлагаю тебе решение.

Колосов помолчал, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Я и раньше не возражала, – улыбнулась Филановская. – Мне нравилось, что ты куришь, тебе идет. Дима, обещай мне подумать над моими словами. И перестань присылать мне эти дурацкие письма. Захочешь поговорить – позвони.

Она вытащила кошелек, положила на стол свою визитку с номерами телефонов и пятисотрублевую купюру и встала.

– Не провожай меня.

Сделала шаг, остановилась, обернулась к Колосову.

– Как зовут твою девочку?

– Татка, – рассеянно ответил он, стряхивая пепел с кончика сигареты. – Тамара.

– Значит, Тамара, – усмехнулась Любовь Григорьевна. – Надо же, как она тебя… Столько лет прошло, а ты все забыть не можешь. Видел бы ты ее сейчас! Старая, морщинистая, сумасшедшая.

Колосов поднял на нее глаза, в которых блеснуло что-то похожее на нежность.

– Она меня от греха отвела. Пока жив, буду ей благодарен за это. И ей, и мальчикам. Знаешь, Люба, столько лет прошло, а я так и не понял, как можно было их ненавидеть. За что?

– Тебе не понять, – холодно сказала она, поудобнее перехватывая дорогую сумочку из натуральной кожи. – Всего доброго. Звони.

* * *