Чувство льда

– Дима, Дима, – мягко и чуть насмешливо проговорила она и сделала большой глоток ароматного чая, – ты ничуть не изменился за эти годы, ничуть не повзрослел, так и остался мальчишкой, только поседел. У тебя есть проблема, а как ее решать – должна придумать я. Ничего не напоминает? Двадцать пять лет назад ты, нищий инженер, вчерашний выпускник института, решил жениться на богатой старой деве при хоромах, как ты выразился, и маме с деньгами и возможностями и тем самым разом решить все свои финансовые и жилищные проблемы. А как сделать так, чтобы эта старая дева вышла за тебя замуж, она же сама и должна была придумать. Заметь, не ты, а она, ты умел придумывать только условия: чтобы было где жить и на что жить, и чтобы теща не мешала, и чтобы дети были только свои, никаких чужих племянников. Прошло двадцать пять лет. Старая дева за это время стала выдающимся специалистом в своей области, написала кучу серьезных монографий, учебников и научно-популярных книг, воспитала целую плеяду учеников и возглавила направление в науке. А чего добился ты за четверть века? Занимался тем, что женился и разводился в поисках выгодной партии? Или чем-то более существенным? В который раз ты женат?

– Во второй. Ну хорошо, допустим, ты права, я ничего не достиг. И что с того? Мне все равно нужны деньги, и я хочу, чтобы ты мне их достала.

– Нет, – отрезала Любовь Григорьевна.

– Тогда я всем расскажу. Не только твоим племянникам, а всем. Все узнают, что ты собиралась сделать, на что меня подбивала. Ты этого хочешь?

– Дима, если ты это сделаешь – я умру. И денег ты все равно не получишь. Ты можешь выйти на площадь и кричать о том, что я убийца, но я повешусь или выброшусь из окна, и с кого ты будешь требовать свои деньги? Даже если я останусь жить, если у меня не хватит решимости умереть, я тебе все равно не заплачу, потому что в этом не будет никакого смысла. Все и так будут знать, что я – убийца, если, конечно, поверят тебе, в чем я очень сомневаюсь, так за что мне платить тебе? Моя жизнь станет невыносимой, тяжелой, полной страданий, но твою-то проблему это никак не решит. Ты все равно будешь жить так, как живешь сейчас. Я предлагаю тебе другой вариант.

Колосов насупился, поднял стакан, выпил виски одним глотком.

– Какой?

– Я буду заниматься с твоей дочерью. Если не хочешь, чтобы это была лично я, заниматься будет кто-нибудь из моих учеников, кто хорошо владеет методиками. Я много повидала детей-инвалидов, которых из-за болезни не отдавали в детский сад и в школу, я знаю, как с ними работать, чтобы они быстро развивались, чтобы как можно раньше раскрывались их способности, а у кого есть – и таланты. Общение со сверстниками необходимо для развития навыков адаптации и для последующей социализации, без этого общения даже самый талантливый от природы ребенок не найдет своего места в обществе и в жизни. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. И я умею преодолевать эту проблему, я умею делать из больных детей, сидящих дома, активных, полноценных и успешных людей. Твоя девочка с блеском окончит школу и поступит в институт, это я могу тебе гарантировать. Она получит ту профессию, какую сама выберет, а не ту, которую дают в вузах, куда поступить полегче. Она станет высококлассным специалистом и будет заниматься любимым делом и зарабатывать хорошие деньги. Она не станет здоровой, но она будет счастливой. Вот это я могу тебе обещать.

– Мне нужны двести тысяч, – угрюмо повторил он.

– У меня их нет. У меня есть только мои знания и умения, и их я готова предоставить тебе в полном объеме. Я вольна распоряжаться только этим. Бери, если хочешь. Если нет – значит, нет. Но больше мне нечего тебе предложить. Больше у меня ничего нет.

– Неправда. Все издательство знает, какие твой племянник дарит тебе цацки. Бриллианты, изумруды, платина. Ты можешь все это продать.