Чувствуй себя как дома

А вот мальчик с пакетом вместо лица, пощадивший лишь кролика и странного друга по имени Нечто.

У меня не получается их срисовать.

Я устанавливаю себе норматив по знакам — чтобы не выбиваться из ритма. Чтобы не захлебнуться. Звоню Рите в тысячный раз. В миллиардный — клянусь, что все отлично.

Не вспомнила.

Не пишу — ничего стоящего.

Покончив с нормативом, я выхожу на улицу. Мне так душно, точно я не напечатала ни буквы. А впрочем, это правда.

У калитки курит Павел. Дым обволакивает его и стелется туманом по земле.

Я взлохмачиваю волосы.

— Как вы?

— Лучше. Что, испугались? — хмыкает он и снимает очки.

— Есть немного. Простите.

— Забыли. — Он сжимает сигарету двумя пальцами и всматривается в нее с сожалением, словно курит стодолларовую купюру.

— А… — Щеки вспыхивают. Благо, я тону в сигаретном дыме. — Почему Илоне не нравится имя Темыч?

— Кто ее знает. Она как шляпа фокусника. Непредсказуемая до ужаса. Что наколдуешь, то и выпрыгнет. — Он запрокидывает голову и выдыхает новое облачко. Лицо вновь сползает. — Твое предложение в силе?

— Какое?

— О серфинге.

Я приподнимаю бровь.

— Но ведь вы не катаетесь.

— Согласен! Как это я до сорока дожил и не покатался? — подмигивает он. — Так что?

— А Илона?

— Придумаю что-нибудь. Для нее серфинг — больная тема. А я давно мечтал попробовать, да компании не было. — Он тушит сигарету и бросает ее в консервную банку, прикрученную к забору. — Мы познакомились с ней в городе. Как ни странно, у психолога. Она спасалась от прошлого. Я — тоже. Десять лет лечился, хоть и с перерывами…

— От чего?

Павел сует руки в карманы.

— Кхм… У нас с сестрой были некоторые разногласия. Мне не нравилась ее работа, но потом все наладилось. Сейчас она поет. Только поет.

* * *

Я выскальзываю из номера рано утром. Павел говорит Илоне, что проведет для меня экскурсию по поселку. Она чует ложь: уголки губ подрагивают, на лбу появляются морщины. Но — как ни в чем не бывало желает удачи.

Мы спешим на соседний пляж. Туда, где громоздится двухэтажное здание. На крыльце топчется мужчина в спасательном жилете. Павел объясняет мне, что незнакомец сдает в аренду доски и инструктирует.

В животе что-то трепещет. Наверное, чайка, но я не поддаюсь. Тренер выдает нам доски и лиши, а затем проводит зарядку. Мы пробуем работать с досками на суше, а после — отправляемся в море. Тренер учит нас грести. Меня шатает из стороны в сторону, зато у Павла получается сразу.

Спустя десяток неудач я все же ложусь на доску правильно. Вытягиваюсь, срастаюсь с ней, деревенею.

Тренер показывает Павлу, как ловить волну. Признается, что еще не встречал таких способных учеников. Я — то и дело переворачиваюсь.

Сердце тяжелеет на килограмм сто и барабанит, барабанит, барабанит. Ему тесно в грудной клетке. Мышцы ноют. Чем усерднее я гребу, тем отчаяннее мечтаю ощутить под ногами песок. Чайки во мне вопят, я слышу их даже под водой. И уже не знаю, где плыву: в море или в небе. Мой мир — соль и водоросли.

К счастью, доска не дает утонуть и тянет, тянет на поверхность. Я чувствую себя собакой на поводке.

— Напрягитесь! — командует тренер. — Попытайтесь лечь так, чтобы ноги сравнялись с гранью доски!

Я стискиваю зубы, и… у меня получается. Правда, ненадолго.

Черт с ним.

Я выползаю на берег — слишком болят мышцы — и высвобождаюсь от лиша.

По телу растекается липкое счастье.

Я не утонула.

Ура.

Чайки умолкают. Пока им некого оплакивать.

Я наблюдаю за тем, как Павел ложится на доску, как ловит волну, как поднимается — на целых пять секунд! А я не смогла даже полежать.

Зажмурившись, я представляю, что мне десять лет. С кем я была на пляже, когда так звонко кричали чайки? Почему едва не утонула? Зачем полезла в воду, если не умела плавать?

Я открываю глаза. На колене краснеет ссадина. Капельками крови сочатся ответы: я люблю море. Оно честно? со мной.

Оно помнит десятилетнюю девочку.

Мы возвращаемся домой к завтраку, мокрые и уставшие.

— Вы видели, Аня?! Я поймал волну! Уму непостижимо! Это же магия какая-то! — тараторит Павел. — Если честно, у меня такое ощущение, что я когда-то давно занимался серфингом, но потом напрочь забыл. Странн…

— Как экскурсия?

У крыльца мы сталкиваемся с Илоной. Она треплет Павла по макушке, зарывается пальцами в мокрые волосы, торжествует, радуется, что мы прокололись.

— Пора на завтрак. Догоняйте, Аня. Лидочка волшебница, а не повар! — шепчет она и увлекает мужа в столовую.

Я еще долго брожу вокруг дома. Аппетита нет, я наполнена морем, штормящим, черным. Что-то изменилось в нас — и во мне, и в Павле. И это «что-то» связано с чайками.

Глава 9

Захар

ДО

Мне шестнадцать.

Я до сих пор дружу с воображаемой подругой. Теперь воображаемой.

Тора, ты в курсе, что Ворон — самый старый дом в поселке?

Что он ужасный болтун и порой его нереально заткнуть?

Знаешь ли ты, Тора, как Ворон жесток, когда злится?

Это нам он рассказывает о магнитиках да о шансоне. Других он колотит, как я подушку перед сном. Мы особенные, Тора.

Тора?