Чувствуй себя как дома

Воробей выныривает из-за очередного поворота. Наконец-то! Мы влетаем ко мне и, даже не стянув обувь, поднимаемся в мою комнату. Для пущего эффекта я подпираю дверь столом. Предков нет — днем они частенько торгуют. Я ощущаю себя супергероем, спасающим планету, и звоню в милицию. С трудом вспоминаю адрес.

Растяпа!

Дяденька обещает, что к нам скоро приедут.

Девчонка топчется в углу и ковыряет мизинцем обои. У меня никогда не было гостей. Особенно — таких. Как поступают радушные хозяева? Угощают чаем? Приглашают присесть? Болтают о погоде?

— Чувствуй себя как дома, — выдавливаю я, звеня мелочью в кармане. — Как тебя зовут?

Гостья отшатывается от обоев и вздергивает подбородок.

— Тора.

— Тора?

— Люблю сокращать, — объясняет она. — Полное — Виктория.

— А я Захар. Сколько тебе лет?

— Девять.

— Когда День рождения?

— Был в августе. Пятого.

Супергерой во мне окончательно вытесняет маменькиного-сынка-сумасшедшего-кирпича. Я старше этой девчонки на целых два месяца. Малявка. Ну ничего, я ведь взрослый. Я о ней позабочусь.

— А у меня в июне.

Но ей все равно на мой возраст. Она хмурится и думает о чем-то так усердно, что едва не лопается.

— Как у тебя вышло…

— Что?

— Это.

Слезы на ее щеках высохли. Хмурая и дрожащая, в белом кружевном платьице, девчонка подходит Воробью больше, чем я сам. Сейчас бы сфотографировать ее…

Тора и люстра.

Тора и мой стол.

Тора и ковер.

Мне впервые настолько неуютно в собственном доме. Точно Воробей хочет выплюнуть меня вместе с цветочным горшком на Пашкину башку.

— Кто-то кричал. Я шел на звук.

— Врешь.

— Нет.

Я почти уверен, что Тора тоже общается с ними, но пока она не проболтается, буду молчать. Одно дело — изображать шизика при Пашке. Другое — при красивой девчонке.

— Замки сами захлопнулись. Она так не умеет. Или… не умела.

— Кто?

— Она.

— Плохо просила, — огрызаюсь я, но тут же прикусываю язык.

— А ты — хорошо? — Тора опирается ладонями на стол. — Ой…

Она закатывает рукав: кожа на локте содрана.

— Сейчас.

Я выскальзываю в коридор — приходится отодвинуть стол — и приношу из кухни аптечку, а заодно — книгу с красным крестом на обложке и золотистой надписью: «Первая помощь».

Тора приземляется на диван. Состроив умное лицо, я листаю оглавление и натыкаюсь на графу «Поверхностные раны».

— Мне ведь не череп проломили, — хихикает Тора. — Обработай и все.

— Не мешай, — отмахиваюсь я.

— Если бы я умирала, ты бы ни за что не успел.

Я достаю перекись, вату, марлю и зеленку. Супергерой превращается в доктора, оперирующего тяжелого больного.

Струйки пота текут по лбу.

Я удаляю грязь и мажу края раны зеленкой. Даю ей просохнуть, а после — заматываю бинтом.

И представляю, как выбегаю в коридор к родственникам, как объявляю, что операция прошла успешно. Что пациент выжил.

Меня осыпают благодарностями. Заваливают цветами. Не обзывают Кирпичом.

— Спасибо, — фыркает Тора. — Ты забавный.

Между передними верхними зубами у нее чернеет щелочка. Девочка-хлопушка. Девочка-сладкая-вата.

— Почему это забавный?

— Никогда не видела, чтобы оказывали первую помощь с учебником под мышкой.

— А я никогда не видел, как оказывают первую помощь. — Я прячу бинты в коробку. — Где твои пред… родители?

— Работают.

Кто-то стучится.

Мы спускаемся. Я крадусь к окну и приподнимаю занавески. На крыльце стоит дяденька в синей форме. Милиционер.

Мы выкладываем ему все в подробностях, утаив лишь, что нас защитила Ласточка. Тора клянется, что запирает замки, когда предки на работе, но клоуны прикинулись соседями. Мол, пришли по просьбе матушки и бати. Тора бы ни за что не повелась, но воры назвали имя ее любимой игрушки-кота. Она сшила его сама и окрестила Облаком.

Облаком. У меня по спине пробегает холодок.

— Скорее всего, они когда-то подслушали мой разговор с родителями. А я, дурочка, уши развесила.

Милиционер обыскивает Ласточку, опрашивает соседей. Я описываю ему клоунов и клянусь, что просто гулял.

Мы дозваниваемся к предкам Торы, и уже через полчаса они заваливают нас вопросами.

Что случилось? Почему? Кто этот мальчик? Он твой друг? Как вы справились с ворами? Сильно поранилась?

Я старательно притворяюсь, что меня не существует. Пялюсь в небо, слюни пускаю. Короче, играю в пристукнутого. После визита к доктору мне это почти удается.

А по мнению матушки мне это удается отлично.

Тора мотает головой и тычет пальчиком в рану. Ишь какая, тоже умеет падать на дурочку. Ее предки с подозрением косятся на меня.

— Он гулял неподалеку от нашего дома, — все же решается Тора. — И слава богу, что гулял.

Меня награждают конфетами и жареными орехами. Я извиняюсь за выбитое окно. А мне отвечают: «Неважно».

Я впервые выдаю столько слов за день. Впервые общаюсь так долго с людьми.

— Спасибо, — шепчет на прощание Тора.

Слабо тикает Ласточка.

Прости, подруга.

Наш поселок маленький, и когда я возвращаюсь домой, предки встречают меня с открытыми ртами. Я вновь повторяю легенду.

Чересчур много слов.

Я бы не отказался и правда превратиться в кирпич, в частичку дома — и слушателей не было бы. Красота!