Чужая

Мужчина медленно вышел из девичьего тела, опираясь руками о стену по обе стороны от ее головы. Приводил свое дыхание в норму, расслабился. Служанка под ним тихо сползла по стене, оседая на холодный каменный пола. Задрожала. Обхватила себя холодными руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Беззвучно рыдая, жалея себя, свое поруганное тело.

Слышала, как он заправляется, одергивает камзол и щелкает запонками.

На какое-то время в помещении повисла гнетущая тишина.

– Завтра, после ужина придешь в мою купальню.

И так же бесшумно, как и вошел, ассур растворился в покосившемся дверном проеме. Оставив после себя лишь боль, горечь и чувство обреченности, под уже ставшим ненавистным, едва уловимым ароматом кедра.

Глава пятая

Айя не спала той ночью. Долго, очень долго сидела на холодном полу и смотрела пустым взглядом в темноту. Слез не осталось, глаза были сухими. Вместо них красными слезами рыдала вновь разодранная скула. Наливалась и пульсировала болью ссадина на лбу. В промежности бушевало пламя.

Смогла встать только ближе к утру. С трудом собрала затекшие и озябшие конечности. Как-то отстраненно заметила, что не хватало пары пуговиц на платье, и был почти оторван рукав. Свисал с плеча жалким, грязным лоскутом.

Попыталась как-то примостить его обратно. Замерзшие пальцы дрожали и ничего получалось. Оставила эту затею. И накинув на плечи платок, тяжело и с надрывом выдохнула. Девушку мутило, в голове шумело. Все как в тумане, казалось нереальным. Бредом. Если бы не боль. Казалось, что болит каждая клеточка ее существа. Даже думать ей было трудно. Все путалось.

На дрожащих ногах подошла к большому деревянному ведру и, наклонившись, окунула в него лицо. Принялась жадно глотать ледяную воду, только сейчас ощутив, как сильно хотела пить. Вынырнула, хватая ртом воздух и вытирая лицо руками, зачесывая назад спутавшиеся волосы. Несколько влажных прядей облепили Айе шею, заставив вздрогнуть от холода.

Это ничего. Это привычно.

Это пройдет.

Уговаривала саму себя. Бодрилась. Утешала.

А за прикрытым ставнями окном занимался рассвет…

– Ох ты ж, собака сутулая! Где тебя так потаскало?! – воскликнула тучная повариха, заметив спускающуюся по ступенькам Айю. – Опять скажешь, упала?

– Да госпожа, – кивнула служанка, привычно направляясь за ведрами.

– Брехливый твой рот! – выплюнула женщина, – иди давай отсюда! Смотреть на тебя тошно! Грута просила ей в помощь кого-то выделить, вот и ступай к ней. Пусть свиньи на такую «красоту» любуются. Страх, да и только. Иди-иди, чего встала?!

Девушка мысленно застонала.

– И стрекозу эту возьми, пусть с навозом скачет. Одна суета от тебя! – повернувшись к зевающей Лили, велела повариха.

– Ну, тетушка Морт! – заканючила не ожидавшая такого поворота событий прислужница.

– В конюшне нукать будешь! Идите, не доводите до греха! Ступайте-ступайте! Кыш!

На скотном дворе их уже ожидала низенькая и сухонькая, но от того не менее шустрая старушонка Грута. Она скептически осмотрела прибывшую подмогу, и тяжко вздохнув махнула рукой.

– Вычистите малый свинарник, а навоз в кучу, за дальними садами свезете. А потом возьмете Вомса, и в лес за лапником. Там еще к вам в подмогу пришлю. Много надо. Очень много. Цветы укрыть и озимые.

Айя только кивнула.

– Все из-за тебя! – недовольно буркнула Лили, направляясь к сараю с инвентарем.

– Замечательно, – шепнула себе под нос девушка.

Очередной прекрасный день.

С лапником возились до самого позднего вечера. Айя молча орудовала маленьким топориком, ловко срезая нижние еловые ветки и складывая их в большую, крытую телегу Вомса. Парень же больше трепал языком, чем помогал. Оказавшись один среди шести молоденьких девушек, старательно выпячивал грудь, травил пошляцкие шуточки и смешно пыхтел в куцые, плешивые усы. Девчонки с удовольствием ему отвечали, поддерживали. Айю правда в свои беседы не брали, старались делать вид, что ее здесь и не было вовсе. Служанка не обижалась. Теперь все это неприятие казалось ей сущим пустяком. Ерундой, не стоящей внимания.

Все ее мысли были о предстоящем вечере. Айя до трясучки боялась к нему идти. Но и не идти было не возможно. Страшно было подумать, что с ней сотворят, если она ослушается приказа господина. И жутко от того, что он снова будет делать с ней это. Мерзко. Противно. Невыносимо.

Почему она? Ну почему именно она? За что?

На эти вопросы у девушки не было ответа. Безвыходность положения давила, ужасала. Айе хотелось бежать, бежать без оглядки. Спрятаться ото всех. От него. От боли и страха. Стать маленькой и невидимой.

Вольной.

Свободной.

– Слыхали, что скоро в Хасарон солдаты прибудут на зимовку. Видимо снова безумный Король Загорья со своими сыновьями воду мутят. Неспроста все это, ой неспроста. И хозяина нашего домой отпустили раньше сроку, чтобы границу стерег, не иначе, – заговорческим шепотом поведала Мика, высокая и темноволосая служанка из прачек.

– Как бы войны не случилося, – энергично закивала Лили, закидывая на телегу ветки, со ставшим ненавистным для Айи запахом.

– Откуси себе язык, непутевая! Оборони создатель! Скажешь жуть такую!