Чужая дочь

По его наблюдениям, выходило, что таких же притворщиков, как Михаил Иванович Говоров, на свете живет немало… Странным образом это открытие помогало переносить собственные душевные страдания.

Вот если бы только Тася не смотрела на него так холодно!..

Ему страшно хотелось дать ей понять, что она для него – единственное существо на свете, хотелось подтвердить свои чувства. Сделать какой-то подарок… Дорогой, памятный! Какую-то вещь, которую Тася могла бы всегда носить – и, взглянув на нее, волей-неволей вспоминать его, Михаила. Но как это сделать? Как преподнести подарок так, чтобы она взяла его, не могла не взять?

Пришлось ждать Нового года. И хорошенько раскошелиться: ведь он не мог сделать подарок одной Тасе, нужно было замаскировать это подарками всем другим, а главное – Маргарите, чтобы, так сказать, замазать ей глаза и отвлечь внимание от Таси…

На праздник приехал из Москвы Костя, выглядевший необыкновенно повзрослевшим в своей суворовской форме. Маргарита была так счастлива встрече с ним, что несколько ослабила свое неусыпное и тягостное внимание к мужу.

На радостях, что освободился от ее надзора, Говоров вовсю разошелся: нарядился Дедом Морозом и веселил гостей.

Которых оказалось не так уж много. Никого из посторонних, кроме Евсея Ильича, не звали. Шульгина, конечно, пригласили, однако он что-то задерживался. То ли дела перехватили, то ли пришлось праздновать у первого секретаря обкома. Говоров еще предлагал позвать Руфину Степановну, однако Маргарита скорчила такую гримасу…

Ну и ладно, Говоров не стал спорить. Даже к лучшему, что Маргарита против. Могла бы выйти неловкость. Наверняка Руфина не забыла ту немыслимую сцену, которая однажды разыгралась в кабинете директора завода, когда он носил на руках какую-то неизвестную женщину и восклицал, совершенно потеряв голову: «Тася, Тасенька!» Легко представить, какое у нее стало бы лицо при виде этой самой Тасеньки, которая преобразилась в повариху в доме Михаила Ивановича Говорова!..

Так что в самом деле – собрались только свои, и вот настал тот долгожданный миг вручения подарков. Об этих подарках Говоров позаботился очень старательно, и искренняя радость домашних доставила ему огромное удовольствие.

Лиля получила коньки-снегурки и немедленно кинулась показывать их Маргарите. Однако после этого она подбежала к Тасе, и Говорову показалось, что Маргарита наблюдает за этим со странным выражением лица.

Впрочем, то, что Тася необыкновенно ласкова с Лилей, а девочка к ней привязалась, в доме заметили все.

Да и что? Добрая женщина Тася, а Лилю трудно не полюбить. И все же взгляд Маргариты стал подозрительным.

Или на воре шапка горит?..

Честно говоря, Говорову так не хотелось отягощать этот праздничный вечер какими-то неприятностями, пусть даже самыми мелкими, что он тотчас прогнал все из головы и продолжал доставать из красного дедморозовского мешка новые подарки.

Косте был вручен фотоаппарат ФЭД с пленкой – вполне готовый к употреблению, – и сын мгновенно запечатлел, как Говоров набрасывает на плечи Маргарите серый каракулевый полушубок.

– Маргарита Васильевна… – простонала восхищенная Варвара. – Королева!

Маргарита бросилась на шею мужу, и поверх ее головы Говоров взглянул на Тасю. Она мгновенно опустила голову, но ему не почудился, нет, не почудился промельк жестокой ревности и боли в ее ясных серых глазах!

Говоров почувствовал себя таким счастливым, каким не был уже давно, очень давно!

«Ничего, Тасенька! – мысленно пообещал он ласково. – Ты не думай – я тебя не забыл! Это дороженный полушубок – ерунда, отвлекающий маневр, дымовая завеса! Все это делается только ради тебя – ну и ради детей, конечно!»

Варвара получила настоящий оренбургский платок, над которым принялась причитать так восторженно, что все покатились со смеху.

– А Тасе? – вдруг встревожилась Лиля. – А Тасе подарок?

Говоров хотел схватить их обеих в объятия – и дочку, и ее мать, двух своих самых любимых женщин. Какое же счастье, что Люлька такая чудесная девчонка! Как же она его порадовала этим восклицанием, этой заботой!

Тасе стало неловко. Маргарита поджала губы и «тактично» зашикала на Лилю, как бы давая понять, что зря она это, зря, ведь прислуга ни на какие подарки рассчитывать не может. Варвара – ладно, она почти член семьи, а эта Тася кто вообще?! Какие ей подарки?!

– Конечно! – почти с мстительной радостью вскричал Михаил Иванович. – И Тасе будет подарок! Конечно!

Он достал из красного мешка коробочку и постарался встать спиной к Маргарите.

– Тася… вот!

Напускное веселье исчезло из его голоса, и лицо стало серьезным:

– Часы…

Взгляд Маргариты прожигал спину, Говоров чувствовал это физически!

Но сейчас все было неважно, кроме радости в глазах Таси.

– Ну что вы, не нужно, это же очень дорого… – пролепетала она, страшно смутившись при виде маленьких анодированных – ну почти как золотых! – часиков на затейливом кожаном ремешке, лежавших в продолговатой бархатной коробочке.