Чужая — я (СИ)

У него лучший мотив сбросить меня с крыши из всех, но какая-то часть меня согласилась бы на это, лишь бы он поверил, что я не спала с его братом.

Я больная? Знак вопроса тут лишний. Я больная.

— Давай, Тиффани, скажи мне, чего тебе не хватало, что нашлось в моем брате. — Он стягивает одежду медленно, вынуждая меня смотреть на него, изучать его, хотеть с каждым мгновением все больше. — Я бы мог предположить, что у него член длиннее, но это идет вразрез с генетикой! Так может, скажешь мне ответ? Или он не так давно побывал у тебя на пальце?

— Идиот, — шиплю я, едва удерживаясь от оправданий по поводу кольца.

Увы, Норт действительно не имеет к этой вещице никакого отношения.

— Дай я угадаю: ты не помнишь, — это звучит до предела ядовито. А Норт уже берется за пуговицу брюк, и я сглатываю ком в горле. — Ну ничего, на этот раз я, научившись на своих ошибках, тебе напомню. А потом сгоняешь к Стефу — сравнить.

Ярость ударяет в голову, и я бросаюсь на него, с силой толкаю в грудь. Однако вместо того, чтобы отступить, Норт подхватывает меня под бедра и несет в спальню. Я выкрикиваю ругательства и требую отпустить — безрезультатно. Он бросает меня на кровать и порывисто скидывает остатки одежды. Гневные слова тотчас вылетают из моей головы. Нет, я, конечно, все понимаю, но если я-она действительно посчитала, что Норта Фейрстаха — вот такого вот Норта Фейрстаха — ей мало, то я даже и не знаю, что должно было навести ее на эту безумную мысль. Я правда не понимаю.

Он явно наблюдает за моей реакцией, наслаждается ею. А я бы под пытками не сумела отвести взгляд от его тела. Безупречного. Совершенного. От мысли, что еще недавно оно принадлежало Мэри (и все еще принадлежит, вообще-то), мне хочется вопить и кусаться.

— Где у тебя остались отметины после падения? — спрашивает он, лаская кожу на моем животе. — Неважно, я найду их все.

Он целует каждую неровность, оставленную на моей коже падением. И я могла бы предположить, что они все еще выделяются цветом, но память подсказывает, что Норт на самом деле знал каждый дюйм моего тела. Каждую родинку, каждый шрамик.

Остановившись на последней красной черточке — бывшей спицей в ноге, — Норт начинает подниматься выше: колени, бедра, и еще, пока я не начинаю метаться по кровати под его губами.

— Прекрати это, — умоляю на выдохе в очередной раз. — Я больше не могу.

Я не уверена в том, что именно не могу. Выносить эти тягучие ласки или терпеть унижение. Потому что все, что сейчас делает Норт, — доказывает мне, насколько я была неправа, якобы променяв его на Стефана. А мне доказательства ни к чему. Даже сам Стефан сказал, что я не хочу с ним близости. Он единственный из нас вел себя совершенно логично.

— Не жалей себя, Тиффани, я прекрасно знаю, что ты на самом деле можешь.

И это действительно пытка, потому что когда Норт заканчивает с прелюдией, я готова умереть за оргазм. И так и будет, если я не получу его в ближайшее время и Норт не оставит меня в покое.

— Норт, я тебя хочу. Тебя! Слышишь?

Я опрокидываю его на спину (впрочем, он не возражает) и сажусь сверху, а потом тяну к себе. Мы оказываемся лицом к лицу. В этот момент я победно думаю, что наказание-то выходит так себе: с таким уровнем интимности, когда на двоих остается одно дыхание, это просто невозможно. Мы уязвимы в равной степени. И эта мысль мгновенно сводит с ума. И я запрокидываю голову, не в силах сдержать стоны, прижимаясь к животу Норта все теснее с каждым движением.

Сжимающий мой живот спазм такой силы, что я кричу во весь голос, бьюсь в руках Норта в агонии и кусаю его в плечо, ожидая, когда окончательно стихнут эти сумасшедшие волны. И только когда Норт отпускает меня, позволяя без сил растянуться на кровати, понимаю, что он не собирался делить со мной экстаз.

Все же наказание. По-настоящему быть со мной он больше не хочет.

— Что теперь будет? — спрашиваю я, окончательно растрепанная этим ураганом.

— Девочка, а что изменилось? — Интонации Норта таковы, что я недоверчиво поворачиваю голову, чтобы обнаружить: мне не почудилось. Он действительно как будто ждал этого разговора, прокручивал его в мозгу, планировал. Как бы задеть побольнее. — Ты лгала мне, по ночам бегая к моему брату. Но мне даже этого не хватило, чтобы держаться от тебя подальше.

Да, меня этот факт тоже настораживает. Но я даже сейчас готова выть от обиды на Норта, который, оказывается, был моим всем, но не взял чертову трубку, позволив мне почти умереть, то ли имея, то ли нет в то же самое время Мэри. Вот что запечатлелось в моей памяти, не подпуская близко к Норту Фейрстаху.

— Я не бегала к твоему брату ночами! Уж во всяком случае не за тем, на что ты намекаешь. И не ври, что разницы нет.

— Ты не помнишь, за чем к нему бегала, — резонно подмечает Норт.