Чужая игра

— Не злись, — вздохнула девушка. — Я всю ночь не спала, пока ты невесть где шлялся. Не говори, что работал. И это в первую брачную ночь. Эх ты. Пойдем в кроватку?

— Помоюсь сначала, — буркнул я.

Я забрался в душ. Теплые струи застучали по голове. За одно и полью то, что надо. Поверить ей, что случайно перепутала? Если она действительно не спала всю ночь — то возможно. Я тоже хорош вчера был. Чуть он сострила — сразу к другой побежал. В глубине души проснулось незнакомое чувство. Впрочем, догадываюсь, что это. В книжках читал. Чувство вины.

Я вытерся, обернул полотенце вокруг пояса, и зашел в спальню. Симонова лежала на кровати с пакетом чипсов.

— Потолстеть не боишься? — улыбнулся я.

— Я не толстею, — игриво ответила жена.

— А крошки?

— Я же на своей половине ем.

— Можно подумать, нам одной половины хватит, — я забрался под одеяло.

Моей кожи коснулось что-то мокрое, противное, холодное. Я нащупал влагу на простыне.

— Зайка, — произнес я. — У нас что, крыша течет?

— Леша, — Лена указала на перевернутую кружку. — Это было мое молоко.

— Обалдеть, — я вылез из кровати.

— Ты куда?

— Посплю на диване. Я не окунь, чтобы в сырости ночевать.

— Я на диван не пойду, — заявила девушка. — Конечно, сейчас начнутся наезды, подозрения. Сразу напомню: сам кружку перевернул.

Я ничего не ответил. Только хлопнул дверью.

Глава шестая, в которой ботинки меняют цвет

Проснулся я оттого, что почувствовал чье-то дыхание рядом. Я поерзал на неудобном диване, и открыл глаза. На полу сидела Лена с чашкой кофе.

— Доброе утро, — она протянула мне кружку.

— Я лучше сам себе сделаю, — отвернулся я.

— С сахаром, — укоризненно произнесла жена. — Теперь всю жизнь помнить будешь?

Я осторожно сделал глоток. Действительно, с сахаром. И, действительно, кофе. Шерман в углу жевал мой тапок. Правильно, кошку-то вчера не догнал.

— Погуляешь с ним? — спросила девушка.

— На работу пора, — покачал я головой.

Я неспешно умылся, побрился, оделся. Брюки я нашел в кабинете. Странно. Точно помню, что оставлял их в спальне. В моей квартире пять комнат, но в три из них я захожу не чаще раза в год. Слишком много для меня одного.

Мои туфли стояли на тумбочке в коридоре. Вчера, кажется, они были черными. Сегодня — коричневые. Особая модель? Хамелеоны?

— Родная, — позвал я Симонову. — Это что?

— Туфли твои, — пояснила она.

— Это я вижу. Но когда они стали коричневыми?

— Ах! — на Лениных глазах выступили слезы. — Прости меня, пожалуйста, прости.

— Что случилось? — насторожился я.

— Я хотела их почистить, а лампочка у тебя тусклая, и крем перепутала. Почему я такая дура?

Как можно злиться на плачущую девушку? У самого, глядя на жену, сердце кровью обливается.

— Не расстраивайся, — отмахнулся я. — У меня еще одни такие же есть.

Перед свечкой, где располагалась моя контора, стоял Ветров. Он беспокойно курил сигарету за сигаретой, и ежесекундно смотрел на часы.

— Наконец-то, — обрадовался он моему появлению. — Я сейчас ухожу, жду вас в семь.

— Зачем? — не понял я.

— У меня сегодня день рождения, — пояснил он. — Забыл?

— Нет, — соврал я. — Обязательно будем.

— Вас теперь двое, — улыбнулся Паша. — Так что и подарок в два раза больше.

— Нас теперь трое поправил я.

Коллега остолбенел от удивления. Видимо, пытался сосчитать месяцы со свадьбы. Но, как он ни старался, счет шел только на дни.

— У нас теперь собака, — рассмеялся я.

Ветров уехал готовиться. Я поскреб щетину, и вернулся в машину. На работе делать совершенно нечего. Лучше подарок поискать. Но что подарить человеку, у которого и так все есть? Это вопрос. Куплю, как обычно, бутылку вина, и хватит. У Паши уже целая батарея таких подарков накопилась.

Я оставил джип на тротуаре, и зашел в погребок. Здесь меня уже узнавали. Не представляю себе жизни без вина. Самое большое наслаждение — сидеть вечером перед телевизором с бокалом виноградного напитка.

Что там на полках? Каберне? Паша предпочитает белые вина, я — красные. Думаю, через пару лет он выставит все подарки на стол, так как хранить уже негде будет. Зачем подкладывать себе свинью, и дарить белое? Красненькое — в самый раз.

Я засунул руку в карман за бумажником. В палец впилось что-то острое. Больно! На коже расплывалось красное пятно. Я слизнул кровь, и осторожно извлек бумажник. Из него торчало несколько иголок. Как они здесь оказались? Новые проделки любимой супруги? Интересно, какое объяснение она придумает на этот раз.

Расплатившись, я помчался домой. По пути во мне росла святая ярость. Это уже не может быть случайностью. Отговорок точно не найдется. Не дожидаясь лифта, я взлетел по лестнице. Лена колдовала у плиты.

— Привет, — устало улыбнулась она. — Иди сюда.

Как-то подозрительно это выглядит. Слишком она ласковая. Я присел на табуретку. Девушка устроилась на моих коленях, прижалась ко мне, и обвила руками шею.

— Обними меня, — попросила Симонова.

Я осторожно прикоснулся к ее спине. Лена потерлась щекой о мою щеку. Все мысли сразу вылетели из головы.

— Какой ты у меня хороший, — тихо произнесла девушка. — Зачем ты это делаешь?

— Что делаю? — растерянно прошептал я.