Чужая игра

— Зачем ты так со мной обращаешься? Что я тебе сделала? Неужели, так сложно уделить мне немного внимания, подарить немного нежности, тепла и ласки? Зачем ты уходишь от меня каждую ночь? Мне тебя не хватает.

— Извини, — буркнул я. — Мы идем сегодня на день рождения к Паше. Начинай собираться.

— А ты?

— Я пока с собакой погуляю.

Мы с псом вышли во двор. Шерман безошибочно нашел мой джип, и сделал лужу на колесо. Нагадил бы, ради разнообразия, на другую машину. Рыжий кот, греющийся на солнце, сжался в комок. Что же, интуиция его не подвела. Я отстегнул поводок, и повернул голову стаффа к цели.

— Шницель, — я приготовился отпустить ошейник. — Кошка!

Уши Шермана встали торчком. Из пасти раздалось угрожающее рычание. Кот начал медленно подниматься на ноги.

— Взять, — приказал я.

Пес с громким лаем взял старт. Кот испуганно взвизгнул, и взял курс на спасительный тополь. Но его удача кончилась. Перед деревом древняя старушка гладила своего крошечного пуделя. А пудель, как известно, тоже собака. Завидев рыжего, он разразился пронзительным тявканьем.

Кот, подняв тучу пыли, затормозил. Шерман собрался в комок, и произвел грандиозный прыжок. Но толстый уже бежал к стоянке. Пес грохнулся на землю, несколько раз перевернулся, и встал на лапы. Рыжий, ошалело вращая глазами, запрыгнул на капот Славиного Лексуса, и, оставляя когтями глубокие царапины, забрался на крышу автомобиля.

Стафф нерешительно остановился. Его короткие лапы не позволяли производить такие фокусы. Шерман несколько раз гавкнул, и с гордым видом обмочил колесо джипа. Старушке удалось утихомирить своего щенка.

— Взрослый человек, — укоризненно произнесла она.

Поразительно! Прожить столько лет, и не понять, что мужчины — как дети. Только с колючими щеками.

Глава восьмая, в которой ссорятся друзья

Паша несказанно обрадовался подарку. Еще бы! Вместо одной бутылки красного вина — две. Сам просил.

На этот год у Ветрова оказалось не так много гостей. Приглашал он многих, но эпидемия гриппа началась слишком рано. Соплей и наждачки в горле избежали лишь мы с Леной. Даже Пашина жена лежала в постели с температурой. Решив не буржуйствовать, мы ограничились маленьким столиком с фруктами и бутылкой водки.

Я сел в любимое хозяйское кресло. Гостям надо уступать, так? Именинник устроился на пуфике, а Лена — на моих коленях. Я наполнил рюмки. Себе и Паше — смелой воды, а супруга ограничилась стаканом сока.

— За именинника, — предложил я.

Мы опустошили рюмки. Я свернул кулек из газеты, и превратил его в пепельницу. Тяжело сидеть в гостях у некурящего человека. Более подходящую емкость для окурков найти невозможно.

— Слабаки, — улыбнулась Симонова. — Женщина из стакана пьет, а вы — из крошечных рюмочек.

— Мы же не сок пьем, — отмахнулся Ветров.

— И я могу не сок пить, — ответила Лена.

Она достала из бара еще два стакана, и наполнила все три емкости до краев. Неужели, она сможет это выпить?

— За здоровье, — произнесла супруга. — А за здоровье пьют до дна.

Паша с грустью посмотрел на свою порцию. Девушка поднесла стакан к губам, и мелкими глоточками опустошила его. Я пожал плечами, и опорожнил свою дозу. Горло обожгло, как раскаленным железом. Ветров закашлялся уже после второго глотка. Слабоват парень, слабоват.

Лена достала из сумочки диск, и, слегка покачиваясь, подошла к центру. Заиграл Titiyo, Come Along.

— Потанцуем?

Лена задвигалась в такт медленной музыки. Паша отбивал ритм костяшками пальцев по столу. Мои руки слабо слушались, голова склонилась на грудь. Я упер локоть в ручку кресла, и положил подбородок на кулак. Стакан водки — это сильно.

Супруга начала расстегивать блузку. Я заскрипел зубами.

— Не кипиши, — Ветров заметил мое беспокойство. — Здесь все свои.

Я нечеловеческими усилиями принял трезвый вид. Паша взял из моей пачки сигарету. Да он пьян! А если я это только заметил, то насколько же я пьян?

Девушка бросила блузку мне на колени, и, танцуя, приблизилась к имениннику. Друг в ожидании замер. Лена положила руки на его плечи, и коленом раздвинула ноги Ветрова. Я впился ногтями в свою ладонь. Симонова взъерошила волосы парня, и потерлась животиком о его лицо.

— Хватит, — вскочил я. — Мы уходим.

— А я не хочу уходить, — возразила супруга.

— Действительно, — с трудом ворочая языком, поддержал ее Паша. — Еще рано.

Конечно, рано. Я и хочу уйти, пока не стало поздно. Слишком поздно. Я засунул в карман пачку сигарет и зажигалку.

— Можешь ее себе оставить, — буркнул я. — Дарю.

Глава девятая, в которой признаются в любви

Катя положила голову на мою грудь. Мы лежали на кровати в гостиничном номере. Я взял сигарету в другую руку, и погладил ее по спине.

— На тебе рис сажать можно, — прошептала девушка.

— В смысле? — не понял я.

— Влажность подходящая, — пояснила любовница.

— Ты тоже не сухая, — заметил я.

— Это твой пот.

— Извини.

— Все в порядке. Мне нравится, когда от меня пахнет тобой.