Чужая истина. Книга вторая (СИ)

Казалось, что близлежащие предметы, телега с тюками, пасущийся осёл, спящие собаки, расплываются, подёрнутые влажной дымкой, а всё, что достаточно далеко, наконец видится чётко. Тяжёлая и уютная тишина, навалившаяся со всех сторон, укутывала, согревала, давала заглянуть дальше. За горизонт. За подножную мелочную суету, что забирала на себя всё внимание и силы. Постепенно становилось яснее. Виделось ярче, ощущалось понятнее. До того он всегда шёл за кем-то, либо плутал. Не имея возможности и потребности выбирать, решать, ориентироваться. Теперь выдавался случай взять на себя ту ведущую роль, которую он примерял во снах, в мечтах и кошмарах. Можно было выучить парня, выдернуть из нищеты, увлечь за собой. Показать, помочь, направить. И такому, первому, идущему впереди, уже не казались несбыточными вчерашние робкие надежды. Преграды и трудности таяли, расступались, обнажая лучшие пути, точные и желанные цели. Стоило лишь протянуть руку, взять. Схватить. Смело и крепко, без раздумий и сожалений.

*******

Он вроде толком и не спал, так, посапывал в полудрёме, только к самому рассвету провалившись чуть глубже в темноту. Здесь, в тенях и бессвязном шорохе, как в ночном сосновом бору, Эйден почувствовал что-то. Нечто знакомое и безмерно опасное, крадущееся, затаившееся перед прыжком. Запах, звук или другое, неопределимое, но пробуждающее в памяти старый страх, заставляло проснуться. Открыть глаза, приготовиться.

Лука стоял подле телеги, тихонько копошась во вьюках. Бледно-серый, как и всё в предрассветный час, в сыром, как и вчера, кожушке. Слева, меж сосен, неслышно ступал волкодав, обходя дурачка сзади, готовый напасть.

— Нет! Нельзя! — Заорал Эйден не своим голосом, хрипло, не откашлявшись после пробуждения. — Стоять! Стоять, я сказал!

Ощущение нависшей беды не пропало, но будто бы замерло. Перестало ползти, приближаться. Перепуганный Лука сжимал подмышкой крупную выпуклую линзу в латунной оправе, покрытой знаками и делениями.

— Положи чужое на место, где взял. Это опасно. — Какое-то мгновение ещё оставалась надежда, что парень просто любопытный, или хотя бы прикинется таковым. Соврёт что-то про манящие блестяшки или завтрак. Или, на худой конец, повинится, виновато опустит голову.

— Пошёл на хер! Опасно ему. Опасно под руку лезть, коли с ножом она.

В грязном, чуть припухшем кулаке показался маленький ножик. Эйден не успел додумать мысль, что же именно показалось ему таким опасным. Артефакт-линза, забытый Аспеном на крыше мельницы и как-то раз уже убивший случайного воришку. Само по себе воровство, когда поблизости сновали два эссефских волкодава. Или что-то ещё, затихшее, но осязаемое, нависающее над всеми. Резко шваркнув по кисти стальной тростью, он хорошенько ссадил дураку кожу и, возможно, сломал пару пальцев. Лука, не ожидавший такой прыти, повалился назад, выронил линзу и прижал к груди раненую руку. Застонал, но ножа не выпустил.

— Сука жадная! — Выпалил он, противно кривясь и скалясь. Сложно было поверить, что это же лицо могло цвести столь добродушной улыбкой. — Хоть одну бы! Хоть монетку, хоть безделушку. Я бы продал, хлеба купил.

— Нельзя! — Эйден снова кричал псам. Так твёрдо и решительно, как мог, не допуская сомнений. И прикидывая, сумеет ли пинками сдержать обоих, если голоса они не послушают. — А ты, полудурок, поднялся и вон отсюда. Бегом! Ляпнешь хоть слово, сломаю ноги. Пошёл! Через минуту пущу собак.

Парень сбежал, действительно быстро, легко, как поднятый в поле заяц. У самого тракта обернулся и плюнул, что-то крича, ругаясь. Потом побежал дальше, справедливо опасаясь собак. Эйден подобрал артефакт, осторожно отёр мешковиной, спрятал на место. В телеге хватало самого разного добра. Осёл, привлечённый криками, потряс головой, поджимая подвижные губы.

— Что лыбишься? Смешно? Грешно смеяться над убогими. — Алхимик устало потёр лицо, припоминая все мысли и планы. — И над этим… хлебожором смеяться нечего. Зато все мы примерно поняли, почему у парня не так много зубов.

Псы, если и поняли, не подали виду. Ехидство не было им присуще. Полные природной невозмутимости, они уже и думать забыли о недавнем переполохе. Спокойно и тихо собравшись, Эйден вернулся на дорогу и двинулся дальше. Точно, как предыдущим утром. Просто вычеркнув один день, будто его и не было.