Чужая истина. Книга вторая (СИ)

— И не подумаю. Да и почти пришли. Видишь, оранжевые прожилки накипного лишайника, дальше к расщелинам они разрастаются в большие пятна, удобно собирать. Наберём хорошенько — сделаю шикарный краситель, яркий, насыщенный, стойкий. Знаю, как развести и приумножить так, чтобы одной котомки на две дюжины платьев хватило.

— Красильщиком заделался? Серьёзно?

— Конечно. Алхимия — всеобъемлющее искусство. — Заметив, какую смешную мину скорчила Мэйбл, Эйден махнул рукой. — Да, чего это я. Но для собственных нужд мне хватит щепотки, а раз уж притащился сюда — чего бы не набрать, как следует? Держи скребок. Скреби, складывай.

Она обаятельно щебетала за работой. Легко и бодро, умело и уверенно занимала собой всё. Подтягиваясь на высокую глыбу, пригибаясь к расщелине, протискиваясь рядом. Касаясь, будто случайно, то и дело наиболее выгодно показывая ноги, ягодицы, талию или, чаще всего, улыбку. Улыбалась Мэйбл по-разному. Спрашивая, утверждая, подталкивая или шутя, постоянно намекая или высмеивая собственные намёки — она прекрасно понимала, что он тоже всё понимает. И не оставляла попыток.

— Расскажи больше о своих делах. — Мэйбл ящеркой сползла по камням, больше играясь, чем что-то собирая. — Для чего именно лишайники? Или для кого? Хорошо ли торгуется? Вы ведь богаты, да? Ты и твой друг, Аспен. Он хорошо знает банкиров Хол-Скагара, значит наверняка толстосум, похлеще Касимира Галли. И твои перчатки стоят как полкоровы, франт и модник. Состоявшиеся мужчины прекрасны. И состоятельные — тоже.

— Хихикаешь, сбиваешь с толку, топчешь лишайник. — Молодой алхимик старался держаться серьёзнее. Старался пореже считать расстёгнутые пуговицы, поменьше улыбаться в ответ. — Именно этот, который жёлтенькой корочкой по камням разросся, хорош от воспалений. Разных. Компрессы с крепким настоем помогают успокоить раны. Ран сейчас хватает. Со стороны Вала приходят телеги. Я не соврал и про краситель, но хорошую часть собранного пущу именно на настой. И да, торгуется неплохо. Не буду лукавить, свои знания я продаю не хуже, чем ты. Потупилась? А нет, показалось. Но вроде бы покраснела немного, верно? Дай, — он поднёс ладонь тыльной стороной к щеке девушки, — горячая. Про травничество ты знаешь, должно быть, не меньше меня, но почти молчишь об этом. Изящно уходишь от ответов, смешливо отмахиваешься. Продолжай. Молчать — нормально. Что там ещё было? Про богатство, Аспена и банк… нет, не так, Банк, верно? Я — не Аспен, не слишком разбираюсь в большой торговле и ещё большей политике. Ты действительно хотела что-то узнать? Или скорее сообщить? Поведать?

— Хотела поболтать, дотошный ты ворчун. — Она вдруг очутилась перед ним, вытянувшись по струнке. Неожиданно встала на цыпочки, подалась вперёд и легонько лизнула губы. — Ну и кто тут красный? Что, сладко? А отвечая — мне нечего сообщать и рассказывать. В банках или Банке, надо же, как они напыщенны, понимаю меньше твоего. Разве что слышала, что их глав старик мерзок, похотлив и изощрён на удивление, даже для леммасийца. А богатство мне интересно, как свойство личности. Понимаешь, да? Богачи интересны. Сложны, внимательны, упрямы. Смелы, усердны, часто — жестоки. Понимаешь?

— Конечно.

— Ничего ты не понимаешь.

Эйден наклонился, очень аккуратно оборвал с каменной кромки свисающую бахрому бледных нитей. Улыбаясь, сунул почти под нос Мэйбл.

— Смотри!

Та резко отшатнулась, почти отскочила. Улыбка Эйдена стала ещё шире.

— Да-а… я же вижу. И понимаю. Ты знаешь, что это. Мёртвая борода, ядовита, очень опасна, иногда — незаменима. — Он снял одну перчатку, взял бледные нити голой ладонью. Девушка не шевелилась, смотрела напряжённо. — А знаешь, что бывает, если добавить крови? Нет? Дальше тонкой алхимии не заходила?

Эйден сжал кулак, разминая, размалывая в руке лишайник. Шагнув вперёд, в этот кулак кашлянул, дунул, распыляя частицы Мёртвой бороды в сторону девушки. Пыльные хлопья взвились искрами, тлея и облетая её со всех сторон, не прикасаясь, не оседая рядом. Мэйбл, совершенно неподвижная, повела глазами по сторонам. Убедившись, что ничего её не коснулось, взмахнула рукой, суля хлёсткую пощёчину. Алхимик не дал себя ударить, подставил предплечье. Девушка только ушиблась.

— Засранец.

— Больно? Или страшно, обидно, досадно? Я умею слушать, рассказывай, раз уж пришли. Давай туда, удобный закуток, почти не продувает.

Они устроились меж скал так, что ветер свистел где-то выше, над головами, совершенно не мешая и не задевая. Эйден привычно собрал хворост из редкого кустарника, сложил небольшой костерок. Запалил, как умел, не глядя на Мэйбл. Ей понравилось. Ещё бы, настоящая магия.