Чужая колея

Марк долго молчал – Паша уже решил, что вообще не дождется ответа на свое эмоциональное выступление, и придется придумывать какие-то новые, возможно, последние аргументы, – потом вдруг заговорил – тихо, усталым равнодушным тоном:

– Запутался я, Паша. Когда все крутилось – Вика, бизнес, жизнь через край, особо ни о чем не думал, некогда было. Потом – это ДТП, полиция, допросы – все как во сне случилось. А потом – КПЗ. Там спокойно – соседи тихие попались, – там-то и пришло время подумать, назад оглянуться. Я много за эти трое суток передумал, благо заняться все равно нечем было. Потом вышел, решил сюда рвануть, у меня еще в камере такая идея появилась. Вика… я понимаю, вы с Ромкой ей не верите, да и меня, если честно, иногда гложет что-то, но… нет, – упрямо тряхнул он головой. – Вы ее не знаете так, как я, не понимаете. Все не так совсем, она…

– Хорошо, Марк, хорошо, – перебил Паша, стараясь говорить спокойным, увещевательным тоном, каким общаются с душевнобольными или с людьми в состоянии сильного стресса. – Вика – это все твои дела, не надо меня ни в чем убеждать. Ты скажи – зачем уехал, зачем так уехал – никому ничего несказал, даже матери, от кого бежал, от нее или от нас с Ромкой?

– Да ни от кого я не бежал, – мучаясь от Пашиного непонимания, произнес Марк. – Говорю же: решил один побыть, имею право? Вы с Ромкой вокруг меня, как наседки, никуда от опеки вашей не деться. Все в уши дуют со всех сторон, Вика еще про вас…

Марк осекся. О том, что Вика наверняка настраивает его против друзей, можно было догадаться, но сообщать об этом Паше он явно не планировал.

– Имеешь ли право побыть один? Конечно, имеешь, – Паша сделал вид, что не заметил оговорки Марка, встал, подошел к другу, положил ему руку на плечо. – Побыл – и ладно. Давай, Марк, собирайся, мать волнуется.

* * *

Ему дали восемь лет. После судебного заседания адвокат, нацепив на себя маску неунывающего оптимиста и профессионально скрывая собственную растерянность, долго говорил что-то об ошибках, недопонимании со стороны некоторых участников процесса, готовности провести дополнительную работу, подать апелляцию, организовать пересмотр дела и обязательно добиться условного срока. Не особо вслушиваясь в эту хорошо поставленную и многократно отрепетированную речь, Паша прямо на крыльце здания суда набрал шефа конторы – Шлеймана. В отличие от первой встречи, когда Паша приезжал в офис подписывать договор, знаменитый адвокат общался с клиентом сухим, казенно-официальным тоном. У него, Шлеймана, нет оснований сомневаться в профессиональных качествах своего сотрудника, дело оказалось сложнее, чем виделось вначале, уважаемый Павел Николаевич должен быть в курсе, что в подобных делах приговор первой инстанции редко бывает окончательным, и если Павел Николаевич намерен и дальше принимать участие в судьбе своего друга, то его, Шлеймана, фирма готова сопровождать это дело вплоть до пересмотра и смягчения приговора. Что же касается выплаченного гонорара и не совсем удовлетворительного результата, то Павел Николаевич имел возможность ознакомиться с текстом договора до подписания и, безусловно, помнит, что фирма не берет на себя юридически обязывающих гарантий относительно исхода дела, что, к слову сказать, является общей практикой всех адвокатских контор.

В тот же вечер у Паши дома состоялось совещание, на котором братья пытались решить, что делать дальше. Вопросов, собственно, было два: как помочь самому Марку и возможно ли предотвратить полный уход его бизнеса из-под контроля хозяина. Вторая тема выглядела довольно безнадежной: Марк все-таки переписал фирму на Вику, после чего у новоиспеченной бизнесвумен появилась масса дел, она перестала выходить на связь, а когда Роман заглянул в офис таксомоторной конторы, то обнаружил там двух молодых людей, назвавшихся новыми управляющими, по-хозяйски разместившихся в директорском кабинете и деловито помыкающих немногочисленным персоналом. Законных способов изменить ситуацию не просматривалось, и братья, с досадой констатировав, с какой точностью сбылись все самые мрачные прогнозы, сосредоточились на дальнейшей судьбе Марка.

От услуг конторы Шлеймана было решено отказаться – восьмилетний приговор выглядел слишком контрастно на фоне оптимистичных заверений шустрого мальчика-адвоката, и, самое главное, не было никакой уверенности, что дальнейшие финансовые вливания принесут хоть какой-то результат. Торговавшему недвижимостью Роману нередко приходилось сотрудничать с различными юридическими конторами, и было решено, что для подачи апелляции он сам поищет подходящего адвоката среди своих партнеров.