Чужая колея

Серега приехал в город после новогодних праздников и сразу позвонил Свете с предложением встретиться. Она не отказалась, но дважды переносила встречу в последний момент – работа в поликлинике и уход за матерью выматывали так, что к вечеру едва хватало сил доплестись до кровати. Она чувствовала, какие раздражение и обиду вызывают у парня эти переносы, и во время третьего звонка, который вполне мог стать последним, устало проговорила: «Хорошо, давай сегодня вечером, часиков в семь. Только я совсем ненадолго, завтра вставать рано».

Стремясь наглядно продемонстрировать свои успехи, Серега пригласил подругу в ресторан «Золотое кольцо» – самое дорогое заведение города, расположенное внутри кремлевских стен, в помещении трапезных палат бывшего монастыря. Похоже, глупость, совершенная им в самом начале его рыночной карьеры, действительно осталась без серьезных последствий; Серега не мог нахвалиться своим хозяином Максом, который «оказался нормальным мужиком, с понятиями, зарплату, конечно, уменьшил – это понятно, но главное – зла не держит, понимает, что я по дурости, а не со зла, только насмехается иногда, когда тот косяк вспоминает». Понизив голос до заговорщического полушепота, Серега рассказал, что их земляка, лихого парня Влада, все-таки поймали где-то под Питером, на «Луже» его больше никто не видел, а о его дальнейшей судьбе ходят разные слухи один страшнее другого.

Перемены, которые московская жизнь сотворила с ее бывшим парнем, Светлана наблюдала без ревности, зависти или обиды, лишь с искренним любопытством и легким удивлением. Эти перемены были заметны во всем – в манере общения с официантами, подчеркнуто небрежных интонациях, когда речь заходила о лужниковских заработках, спокойной уверенности при освещении планов на дальнейшую жизнь и насмешливо-снисходительном отношении к родному городу. Даже на девушку, которую он когда-то так упорно звал с собой в Москву, потому что было страшно ехать одному, Серега смотрел теперь с плохо скрываемым превосходством. Лишь вскользь, как бы между прочим, он заметил, что следующим летом, если Светлана все-таки соберется поступать в Москве в медицинский, на первое время она легко может остановиться у него. Это лишь подтвердило давнишнее предположение Светы, что Сереге, уже довольно прочно обосновавшемуся в столице, она стала не особенно нужна и, скорее всего, он уже нашел себе новую подругу в гигантском интернационале лужниковского рынка. Поняв это, она даже испытала некоторое облегчение – по крайней мере, ей не придется, как полгода назад, выслушивать настойчивые уговоры и придумывать причины для отказа. Тем более что в сложившейся дома ситуации о переезде в Москву уже не могло быть речи, а желанное поступление в вуз выглядело теперь почти несбыточной мечтой.

Но если о перспективах совместного проживания в Москве Серега высказывался с туманной неопределенностью, то на ближайшие две недели, в течение которых, предположительно, будет длиться канитель с оформлением паспорта, он озвучил свои планы вполне конкретно. Им еще не успели подать горячее, когда он, внезапно прервав рассказ о растущем бизнесе Макса, спокойно, без вопросительных интонаций, заявил: «У меня родаки у тетки гостят, на месяц хата пустая, давай завтра перебирайся ко мне. Тебе так и до работы будет ближе, а если сбегать, чего матери помочь – тоже недалеко, успеешь». Света лишь улыбнулась такой прямоте, которой раньше, в домосковский период, Серега явно не отличался, и так же спокойно объяснила, что при ее нынешнем образе жизни таскаться по чужим хатам у нее нет ни желания, ни сил.

Эта встреча так и осталась единственной за все время пребывания Сереги в городе, да и писем из Москвы Света от него больше не получала.

* * *

– Друзья, всех попрошу минуточку внимания, я хочу сделать важное объявление.

Леонид Яковлевич застыл посередине отдела продаж с лицом, сияющим, как новый самовар, обводя сотрудниц торжествующим взглядом.