Чужая кожа

Поклявшись утром же поменять мелодию, я посмотрела на часы, лежащие на тумбочке — 4:22 утра. Кто мог так упорно звонить?

Номер был мне не знаком. Более того, номер был не украинским. Я увидела незнакомый код какой-то страны, осторожно ответила, очень тихо.

— Мара? Почему ты не отвечаешь так долго, Мара? Что-то случилось?

Господи! Все внутри перевернулось вверх дном! Этот голос я узнала бы из миллиарда человеческих голосов. Именно от него у меня всегда подкашивались ноги. Именно от него кружилась голова и разрывались ядерные бомбы в груди. Именно от него порхал рой бабочек в животе, выворачивая наизнанку мои внутренности и представления о жизни, превращая страстный любовный пожар в жестокое и циничное аутодафе.

— Это правда ты? — я даже не почувствовала, что по моему лицу текут слезы. Но странное дело, он почувствовал их за меня. Наверное, настоящая любовь бывает только с тем, кто чувствует на расстоянии, когда ты плачешь.

— Ты плачешь? Мара, что-то случилось? Почему ты плачешь? Что с тобой?

— Со мной все хорошо. Правда. Ничего не случилось. Разве я плачу? Да, наверное. Это потому, что ты позвонил.

— Прости, что не звонил раньше. У меня было очень много дел.

— Ничего…

— Мара, я прилетаю сегодня и хочу, чтобы ты встретила меня в аэропорту.

— Откуда ты звонишь?

— Что? А, незнакомый номер… Я звоню из гостиницы. У меня получились бесплатные минуты с гостиничного телефона — нечто вроде бонуса. Я решил использовать их. Ты приедешь в аэропорт?

— Обязательно. Как я могу не приехать?

Я легла, но сон исчез. Так я и лежала до самого рассвета, погруженная в беспамятство этим счастливым или тревожным ночным звонком.

Глава 17

Было около пяти часов вечера. Одевшись потеплее, я обнялась с Верой, которая почему-то перекрестила меня перед уходом, и вышла в наступающую ночь, где меня уже ждал хмурый Николай, успевший завести двигатель.

Было холодно. На стекле машины иней создавал уникальные ледяные узоры. Я уютно устроилась на кожаном сидении, и мерседес рванул в быстро наступающую ночь.

Взгляд мой упал на журнал, лежащий на заднем сидении. Странно, что я не увидела сразу. Выглядело так, словно кто-то намерено подсунул его мне.

Это было очень дорогое, красочное издание для богатых людей, просто так не попадающее в обычные руки. Журнал для миллионеров — есть такие журналы. На обложке золотыми латинскими буквами было выписано название, но главным было не это, а фотография, в которой я с замиранием сердца узнала одну из эротических работ Вирга Сафина. Это была его фотография.

Фото представляло собой оптическую иллюзию, и это было видно даже по обложке журнала. Обнаженное тело женщины представляло собой то сексуальное царство раскрепощенной, щедрой женской плоти, то замок с остроконечными башнями, застывший на холме. А стоило повернуть журнал немного вправо, как иллюзия трансформировалась в третье изображение. Вместо тела и замка представал… могильный склеп.

Это было абсолютно невероятное и нереальное зрелище! Я не представляла себе, как, вооружившись только фотоаппаратом, можно сделать такое. Если бы это была картина, созданная кистью, тогда бы все становилось понятным. В распоряжении художника есть множество подручных средств, позволяющих провоцировать оптический обман.

Но Вирг Сафин не был художником — он был фотографом, у которого были только модель, умение правильно использовать преломление света и правильно располагать объемные фигуры в пространстве, а также была камера. Как же он делал все это? Как? Не говоря уже о глубоком смысле, которым была наполнена эта невероятная фотография: щедрое для рождения и любви объемное женское тело превращалось сначала в сокровищницу за каменными стенами, предмет охоты и вожделения, а затем — в могильный склеп, прах и тлен.

Номер был совсем свежим. В оглавлении нашла нужную статью. В ней речь шла о том, какой фурор на минувшей неделе произвел фотограф Вирг Сафин. Фотография, изображенная на обложке, была продана на одном из крупнейших мировых аукционов за полтора миллиона долларов частному коллекционеру из Латинской Америки. И теперь все ведущие специалисты мира пытались разгадать ее секрет.

Впервые в Нью-Йорке Вирг Сафин запатентовал специальный состав своей фирменной пленки, на которую была снята фотография, удивительным образом преломляющую свет и создающую уникальную оптическую иллюзию, искажающую объемные изображения фотографии с помощью различных эффектов визуализации, при ручной печати фотографии. Созданный эффект двойного наложения (пленка плюс оптическая иллюзия — изображение модели) трансформировал очертания предмета таким образом, что получались совершенно невероятные сочетания. Пленка являлась крупнозернистой. Эти крупные зерна начального состава обладали как бы эффектом кривых зеркал, позволяя добиться оптических сочетаний, абсолютно не мыслимых в обычных условиях. Это было что-то невероятное. Но самым интересным было то, что состав этой пленки знал только Вирг Сафин и больше никто. Это было его личное изобретение. И состав своего ноу-хау он держал в глубочайшей тайне.