Чужая маска

– Так, может, бредил он? – предположил Стасов. – Вам не показалось?

– Нет, – вступила в разговор тоненькая фельдшерица с явными признаками раннего увядания на лице. – Милиционер ему и другие вопросы задавал, адрес спрашивал, имя его собственное, потерпевшего то есть, день какой, число, с кем был в ресторане. И он все ему сказал правильно. Милиционер-то, видно, грамотный был, тоже стал проверять, не бредит ли раненый.

При таком раскладе пытаться найти что-то особенное, разговаривая со швейцаром, двумя посторонними посетителями ресторана и знакомой Красавчикова, было делом бесперспективным. Но Стасов в силу природной добросовестности их все-таки разыскал, потратив на это еще три вечера. И ничего нового не услышал.

Оставались двое: сосед с нижнего этажа Игорь Тихоненко и случайный прохожий Пригарин. После этого нужно будет падать в ножки Насте, а то и самому генералу Заточному, чтобы раздобыть в архиве суда уголовное дело по обвинению Евгения Досюкова. Посмотреть внимательно, кто еще допрашивался по этому делу, какие мелькают факты и суждения, которые по той или иной причине не вошли в обвинительное заключение. Особое внимание нужно будет уделить заключениям экспертов, посмотреть, какие вопросы поставили им следователи и что именно было обнаружено в ходе экспертного исследования. Но это все потом, когда из архива раздобудут дело, а пока нужно побеседовать с Игорем Тихоненко. В конце концов, подавляющее большинство свидетелей были не более чем передатчиками информации: услышали, какие слова говорил Красавчиков, пересказали милиции. А вот сам Красавчиков и Игорь Тихоненко ничьих слов не пересказывали, они своими глазами видели хорошо знакомого человека. Но Бориса Красавчикова теперь уже не спросишь.

Тихоненко оказался жутко подозрительным мужиком, никого не впускающим в квартиру без долгих предварительных переговоров. Визит Стасова в его головенке не укладывался, потому что суд давно состоялся, Досюков сидел в колонии, и какие такие дополнительные беседы нужно по этому поводу вести – совершенно непонятно. В конце концов Владислав разозлился, поднялся этажом выше и попросил Наталью подойти вместе с ним к квартире Тихоненко.

– Игорь, – громко сказала она, – это я, Наташа, из двести семнадцатой квартиры.

Только после этого недоверчивый Тихоненко соизволил открыть дверь, но огромный, мышиного цвета дог стоял рядом с хозяином и весьма недружелюбно поглядывал на Стасова. Наталью он, по-видимому, знал.

– Игорь, пожалуйста, ответь на вопросы Владислава Николаевича, – попросила она соседа.

– Какие еще вопросы? – недовольно буркнул Тихоненко, который оказался невысоким и довольно хлипким на вид мужичком лет тридцати двух – тридцати трех. – Чего опять старое ворошить?

– Я наняла частного детектива, – стала объяснять Наталья, – и хочу доказать, что Женя никакого убийства не совершал. Я уверена, что произошло недоразумение, трагическая ошибка, а в результате за решеткой оказался невинный человек. Пожалуйста, Игорь, поговори с Владиславом Николаевичем. Это нужно в первую очередь для тебя самого.

– Почему? – вздернул кустистые брови Тихоненко. – Мне-то на кой хрен это все нужно?

– Потому что, когда Женя выйдет на свободу, он очень удивится, узнав, что ты не захотел разговаривать с человеком, который делает все, чтобы его реабилитировать и доказать его невиновность.

Фраза была совершенно бесстыдная в своей прозрачности, как дорогое женское белье. Дескать, уроет тебя Женя в землю по самое естество, если узнает, что ты нанятого по его указанию частного детектива послал по далекому, но хорошо всем известному адресу. А если поговоришь с человеком по-хорошему, то Женя-то, глядишь, и отблагодарит тебя за то, что помог в трудную минуту. Ведь как знать, может, и вправду не виноват Женя, и оправдают его, и выйдет он на свободу уже совсем скоро, да и узнает, что ты, Тихоненко, человека, посланного за его освобождение бороться, с собакой встречал и на порог не пускал.

В результате времени на пугливого Тихоненко было потрачено много, а толку – чуть. У Стасова не было никаких сомнений в том, что Игорь, выгуливая глубокой ночью интенсивно гадящую собаку, действительно видел своего соседа Евгения Досюкова. Обознаться он не мог по множеству причин. Во-первых, он на допросах правильно описал одежду, в которой видел в ту ночь Досюкова. Во-вторых, Досюков с ним разговаривал, назвал по имени и упомянул кличку дога. А в-третьих и в главных, Игорь Тихоненко и Евгений Досюков жили в этом доме уже пятнадцать лет и все пятнадцать лет были знакомы. Тихоненко прекрасно знал и родителей Евгения. Им разбогатевший сынок купил новую квартиру, поменьше, чем эта, в которой сам остался, но тоже очень приличную. И при таких условиях обознаться он не мог, поэтому все показания об одежде и о разговоре вообще были избыточными.