Чужая месть

Посмеявшись над собственной шуткой, судья благосклонно кивнул и царственно удалился. Шел он явно в сторону все еще обескураженной парочки Лехиных родителей. Уже за это я был готов простить ему все на свете — чета Вельцев мне искренне нравилась, и их огорчение вызывало во мне практически физическую боль.

— Что здесь произошло? — Подхватив под освободившийся только что локоток, Дава потащил меня в сторону двери на балкон.

Ну что же, он не девица на выданье, так что от уединения с ним от меня не убудет.

— Ничего особенного, — ответил я, когда мы наконец-то выбрались из душного помещения в прохладу весеннего вечера. — Просто недопонимание с одной милой девушкой, которое она усугубила пощечиной.

— При всех? — сделал огромные глаза Дава.

— Увы.

— Так вот почему Леха выскочил из ратуши как ошпаренный. Он же ухлестывал за Лизонькой. И что, даже не дал тебе в морду?

Похоже, ситуация забавляла Давида.

— Не дал. Хотел вызвать на дуэль, но ему помешали.

— И кто? — внезапно посерьезнел Дава.

Ему, как и мне, перспектива дуэли между друзьями очень не понравилась.

— Наш судья, который по совместительству работает папенькой одной нервной особы.

Мой друг саркастически хмыкнул. Я сам понял, что шутка получилась так себе, но это, наверное, нервный отходняк.

— Я же говорил Леше, что у нее не все в порядке с головой, а он ни в какую, — проворчал Давид, посмотрев в ночное небо. — И что вы в ней нашли?

— Вопрос в другом: что она нашла во мне?

— Ну, ты зря прибедняешься, — хмыкнул мой друг. — Весь такой таинственный, особенно с новым шрамом. Гроза вурдалаков и покоритель упыриц. В народе ходят слухи, что одну ты зацеловал до смерти.

— Троих, — чисто автоматически поправил я.

— Вот и я о том же, — кивнул Дава и торжественно провозгласил: — Идем же, друг мой, радоваться жизни, наплевав на все невзгоды.

— Они эту пощечину не скоро забудут.

— Так давай напьемся и устроим дебош. Поверь, это перебьет любую пощечину.

— Что-то не хочется.

— Тогда поищем внимания прекрасных дам, — не унимался Дава.

— Ты издеваешься, думаешь, мне мало того, что уже нашел? — искренне удивился я.

— Ты не там искал. Тебе же не нужно срочно обзаводиться семьей, детишками и поместьем? Значит, есть смысл познакомиться с баронессой де Шодуар. Поверь, она того стоит.

— Знаешь, уж лучше я навещу Глашу.

— Во-первых, — назидательно поднял палец Дава, — Глаша, конечно, умница и красавица, но дамы высшего света — это совсем другой коленкор. Во-вторых, не думаю, что ты вот так с ходу окажешься в ее будуаре. Я хочу познакомить тебя с утонченными развлечениями, где главенствуют интеллектуальная беседа, поэзия и музыка.

Ну вот и повод для любимого занятия всех попаданцев, но только фиг им, а не песни из моего мира, потому как не певец я, от слова совсем. Да и не танцор, как чистосердечно признался Лизе. Но делать нечего, пусть будут утонченные развлечения. Убегать отсюда не позволял гонор, а взбалмошных девиц с меня хватит еще лет на десять. Так что лучше уж француженки.

С француженками я пролетел как фанера над Парижем. Выглядела баронесса как типичная славянка, и звали ее в том же духе — Ольгой Филипповной. Когда мы двигались по периметру оглядывавшейся на нас толпы, Дава успел рассказать, что баронесса — вдова и владелица оздоровительного пансиона. Что это значит, я пока не понял.

Знакомство прошло легко и непринужденно. Темноволосой высокой красавице с большими карими глазами на вид было чуть за тридцать, а если учитывать возможности магической косметики, то, значит, в реальности почти под сорок. Но тут воплощалась поговорка о том, что нам столько лет, на сколько мы себя чувствуем, а значит, баронессе двадцать с маленьким таким хвостиком.

Она стояла в обществе трех незнакомых мне молодых офицеров. Два корнета и поручик. Все примерно одного возраста и степени опьянения. Судя по усам, а также погонам — гусары. Они были так заняты дамой, что пропустили историю с пощечиной, иначе неизвестно, как эти двое восприняли бы мою компанию. И все же блеснуть фольклором из другого мира мне пришлось — анекдотами. Начал с темы поручика Ржевского и его извечной партнерши Наташи, которую я поименовал как некую девицу Ростову. Эти имена собравшимся ни о чем не говорили, так что ажиотажа не вызвали. Для затравки, чтобы прощупать почву, зашел со вполне невинной истории о дирижере, который, по мнению поручика, зачем-то пугает орущую от испуга певицу. Затем осторожно выдал заявление поручика о том, что ему всегда охота, ну и завершил именинной свечкой, которую Наташа не знала куда вставить.

После четвертого анекдота баронесса начала икать от смеха и потребовала прекратить это безобразие. Гусары, которые к этому времени уже ржали, как их любимые жеребцы, тут же сменили стиль развлечения и наперебой стали приглашать даму танцевать. В этот сложный гусарский ритм пару раз каким-то чудом вписался и Дава.