Чужая правда

– А я ведь когда в восемдесят девятом поступал в московское ВОКУ, почти поступил… на последнем экзамене срезался. Ну, у нас-то конечно попроще, в военные училища медалисты не идут. Если бы не этот чёртов билет по физике. Понимаешь, сидим три человека, справа у соседа билет – весь знаю, слева тоже, а свой… Как нарочно… Зато сюда, в наше, орджовское всех брали, тут каждый год недобор.

– А ты мне не говорил про это,– Таня удивлённо сверху вниз поглядела в его глаза.

– Про что… что наше училище одно из последних?… Про это как-то и говорить…

– Но ты же говорил, что ваше училище Аушев заканчивал?

– Ну и что… а как курсантов набирать, каждый год вербовщиков в другие училища посылают, подбирать, кто там не прошёл. Вот и меня так подобрали.

– Наверное, потому вас и закрывают, что желающих мало?

– Да нет, желающих-то хватает, только вот каких. Знаешь, сколько абитуры каждый год наезжает с гор, с Чечни, с Дагестана. Если бы их всех принимали, не училище получилось бы, а абрецкий стан. Но с грамотухой у них совсем завал. Им легче руку насквозь прострелить, чем сочинение написать. Осетин, тех ещё берут, а этих редко. Хоть кого, но лучше со стороны, чем этих, будущих Шамилей, или шейхов Мансуров готовить. У нас, наверное, половина курсантов таких как я, что в другие училища не поступили. Я с одной двойкой, можно сказать, вне конкурса прошёл. А там и такие были, кто с тремя поступал.

– Ужас какой. Неужто… Это какие же из них офицеры потом?…

Анатолий вскочил, будто его ужалили.

– Да вот, представь, отличники не хотят сапогами грязь месить, марщ-броски эти… будь они прокляты, кроссы, перловку с овсянкой жрать, портянки чужие нюхать!– вдруг прорвало его в ответ. Тут же с остервенением он ударил себя по лбу, придавив впившегося комара.

– Ты что, Толь?… Я ж не тебя имела в виду… садись,– Таня, оправдываясь, стала ластится к нему боком.

– Да знаешь, иной раз троечники такими головами оказываются, а те же отличники на поверку ни на что серьёзное не способны, обыкновенные зубрилы. Помнишь, как ты про Жулину говорила, что день и ночь зубрит?

– Нет Толь, про Катьку… это я от зависти. Она усидчивая… Не все же усидчивые дуры, и она такая. Медаль у неё честная, тут говорить нечего.

Анатолий молча отмахивался от комаров, и Таня, чувствуя что он ещё злится, сменила "направление" разговора:

– А может и к лучшему, что в Москве ни ты, ни я не учимся, зато ближе к дому. Ой Толь,– Таня вдруг забеспокоилась,– ты ж говорил, что вас теперь могут по другим училищам разбросать?

– То, что училище наше расформировывают – это однозначно, приказ есть. А вот как с нами, пока не знаю. Наверное, всё-таки здесь доучат, последний курс как-никак. Хотя может и разбросают, второй и третий курс наверняка разбросают. Сначало ракетное, теперь наше закрывают. В городе одни МОПы останутся.

– Странно, нигде больше МВДешников не называют как у вас, МОПы.

– А в этой Орджонке… Всё никак к Владикавказу привыкнуть не могу, да и какой это Владикавказ, того города давно уже нет, с революции. Орджонка, она и есть Орджонка, куча говна и грязи. Там и говорят-то, как не по-русски. Я ж тебе говорил, всё по своему называют, двойку если получил – говорят тахан заработал, отца паханом зовут, мать – маханей.

– Как у уголовников что ли,– недоверчиво спросила Таня.

– А там весь город приблатнённый. Народ весь какой-то гнилой, хоть русские, хоть нерусские. За три года мне этот город во где,– Анатолий чиркнул ребром ладони по горлу.– Поверишь, у нас старшекурсников свободный выход в город, так в такой город и идти не хочется, срань эту обкуренную смотреть.

– А ты и не ходи, Толенька,– чуть не с радостью подхватила Таня.– Доучись, последний год остался, а там, может, в хорошее место распределишься.

– Не, Тань, сейчас вряд ли распределишься,– тяжело вздохнул Анатолий.– Это раньше можно было распределиться в ГСВГ, или Центральную группу, это в Чехословакии, в Венгрию или Польшу можно было попасть. А сейчас, скорее всего, на Дальний Восток или на Север, сопли морозить загудишь. В Московский, или Питерский округ не пробиться, там одна блатота.

– Ой, ну и что? Пока молодой можно поездить, мир посмотреть.

– А где ты институт будешь заканчивать? Я же ждать не буду, сразу тебя заберу.

Таня теснее придвинулась, прижалась головой к плечу Анатолия. Его слова, конечно же, тронули её.

– Как нибудь перебьёмся. Ездить буду, если перевестись некуда, или академ возьму, – будущее в этом плане пока не казалось Тане слишком сложным.

Анатолий в ответ обнял её за плечи… Потом задумался…

– Слушай Тань, знаешь, со мной Николай Степанович говорил… ещё до своего отъезда. Я тогда только в отпуск приехал, второй день наверное… Я уж и забыл, а вот сейчас вспомнил. Он зачем-то к отцу приходил… А может и специально, чтобы со мной поговорить, не знаю. В общем, он мне интересное предложение сделал. Понимаешь, план у него есть, казачью заставу здесь в станице соорудить, официально с разрешения властей, со штатом.

– Какую ещё заставу?– Таня чуть отпрянула, и смотрела настороженно.