Чужая правда

– Ну, казачью, своего рода отряд самообороны. Он говорил, всё равно казачьи войска рано или поздно будут возрождены, иначе тут жить невозможно будет, всё к тому идёт. Вот он мне и предложил, если что, в эти войска потом перейти. А? Представляешь, прямо тут, дома служить. И я уж не лейтенант буду, а хорунжий, форма–папаха и черкеска,– Анатолия явно воодушевляла такая перспектива, а вот Таню… Она даже отодвинулась от него.– Ты чего, Тань? Ведь тогда и ехать никуда не надо, и ты в нашей же школе работать будешь, как кончишь… Вот только, боюсь, ещё не скоро это случится, по дырам успеем мы с тобой натаскаться. Видел я на стажировке, что эти гарнизоны из себя представляют – мрак,– с сожалением произнёс Анатолий.

Таня в ответ нерадостно вздохнула:

– Глупый ты, Толь.

– Это ещё почему… ты что, не веришь!?… Это не я, это ты глупышка. Черные вон как наглеют, без самообороны никак не обойтись.

– И ты что, серьёзно собираешься здесь служить?– почти с вызовом спросила Таня.

– А почему нет, конечно.

– Ох дурень, ты дурень… ничего не понимаешь. Ты хоть думаешь о том, с кем тебе дело придётся иметь на той заставе!?… Я уехать, понимаешь, уехать отсюда хочу… подальше, хоть к белым медведям, но чтобы от этих зверей подальше!!… Ты говоришь, застава… Да тут сразу война начнётся, как вы хоть одного из них… они же… Наркоту, оружие, они же это и туда и сюда везут, машины ворованные перегоняют. А я, значит, трясись, жив ты или нет,– Таня вдруг закрыла голову руками и заговорила со слезами в голосе.– От них не заставами, а стеной, рвами отделяться надо, а пока эти, в Москве, поймут, что нам с ними в одной стране нельзя, знаешь сколько народа погибнет… сколько женщин, девчонок здесь они испохабят!?… Вон у нас, чуть стемнеет, с общежития боимся выйти, насилуют, и только русских. А если ловят, так обязательно насильник чёрный… Я… я не хочу, не хочу здесь… не хочу, чтобы это зверьё моего мужа убило! Бежать отсюда надо, куда угодно, только подальше, туда где их нет!

– Ну, что ты, Тань,– растерянно развёл руками Анатолий.– У нас-то до такого не дойдёт.

– Я учусь с девчонкой, она со станицы, что в Чечне. Знаешь, чего она порассказала, повторить страшно. И тоже там когда-то думали, что до такого не дойдёт… Жизнь она одна, и я не хочу её в страхе прожить… за тебя, за детей наших… Нет, жить только там, где никаких чечен, ингушей, ногайцев, кабардинцев… У меня подружка, в аудитории рядом сидим, она с Урала… говорит, со всеми жить можно, и с татарами, и с башкирами, а с этимим нет… всё удивлялась, как мы их тут терпим,– Таня шмыгнула носом и отёрла выступившие слёзы.

– Успокойся Тань,– Анатолий привлёк девушку к себе.– А ты ведь мне ничего не говорила… ну что у вас по ночам опасно.

– Ой, ты только не беспокойся. Я ведь не дура какая-нибудь, я осторожная и по вечерам не шляюсь. Да и зачем мне, у меня ведь ты есть.– Таня сильнее прижалась к Анатолию и затихла.

– И всё-таки бегство это не выход… кто-то должен же против них…

– Пускай кто другой, мы и так насмотрелись, натерпелись от них, я с детства их боюсь. Помнишь, я тебе говорила, как меня маленькую проезжие чеченцы напугали? Я ведь потом месяц заикалась. Они же пообещали меня… И это не шутка была, так не шутят с десятилетней девочкой. Они именно оскорбить меня хотели, мы вот так можем с вашими девчонками и женщинами, а вы вот не посмеете нашим такое сказать. Да разве мне одной такое говорили. На Кавказе наверное нет ни одной русской женщины, которую бы за жизнь чёрные не оскорбляли хотя бы словесно.

– И всё равно Тань, бежать нельзя отсюда. Родители наши здесь, родственники, и сами мы здесь родились. И потом, что же последние тёплые места им отдать? В России сейчас благодатнее мест чем наши и Кубань нет,– не очень уверенно убеждал Таню Анатолий.

– А по мне покой, он дороже всего. Николаю-то Степановичу чего, он старик уже, а под пули и ножи тебе подставляться придётся,– не отступала от своего Таня.

– Да брось ты Танюш переживать раньше времени. Если границу настоящую сделают…

– Какую границу? Ты как маленький. Я ж тебе говорю, сначала тут крови да слёз прольётся невесть сколько… Хорошо хоть ваше училище в осетинском городе, эти всё-таки не такие.

– Да уж осетинский,– Анатолий презрительно усмехнулся.– А ведь Владикавказ казаками основан, как и Грозный… отовсюду вытеснили. И у нас тут тоже давно в станице другие хозяева были, если бы и наши земли в какую-нибудь автономию отдали… Да, разрушили большевики единую казачью линию обороны, с того тут и бардак кругом, беспредел. А насчёт осетин… Знаешь, какая разница между ними и теми же чеченцами?

– Конечно знаю, эти мирные, а те нет.