Чужая правда

– А куда же нам ехать… нас ведь и так нигде не принимали?– недоумённо и в то же время с отчаянием спросил Вартан.

– Да никуда. Не надо было вообще дёргаться. Сидели бы как сидели под Москвой. Со временем как-нибудь бы там прописались.

– Это тебе рассуждать хорошо. Ты же там почти и не жил, в пансионате, в Москве всё пропадал. А мы, знаешь, как в зиму намучились. Холодно, сортир на улице… спали, сверху матрац, иначе замерзали. Малыши из простуд не вылезали, а старики…

– А знаешь, почему вы так мучились, а я нет?– перебил Ашот.– Потому что у моря погоды ждали, что кто-то к вам придёт, накормит и обогреет. А кто не сидел, а дела делал, тот не мёрз, не болел и кучу бабок огрёб… Ишь, по специальности им работу подавай. По сорок-пятьдесят лет прожили, а не понимают ничего. Какая специальность, когда кругом сокращения. Вот у меня никакой специальности, да и на кой она нужна сейчас. Знаешь, сколько я в Москве зашибал, пока вы там от холода и сырости загибались?… Сейчас крутиться, торговать надо?

– Мои мать с отцом не для того учились, чтобы за прилавком стоять,– мрачно но гордо повторил Вартан то, что не раз слышал в разговорах родителей.

– Во-во, и мой дядька тоже примерно так шурупит… А я вот стоял за этим самым прилавком, и знаешь по-скольку имел?

Вартан затаил дыхание, он даже подался к собеседнику и с интересом спросил:

– По-скольку?…

Со стороны улицы послышались девичьи голоса и громкий смех. Компания из нескольких девочек-старшеклассниц проходила мимо в сторону центра станицы. Ашот словно забыл о Вартане, всматриваясь в силуэты удалявшихся довольно крупных школьниц. Наконец он словно очнулся и обратился к немало удивлённому его поведением Вартану:

– Единственное, что здесь стоящее, так это биксы… Даа, дети природы, как говорит Самвел. Лучшее, что есть у русских в их нации, это их бабы, девчонки. Мужики у них так себе, или бухают по-дурному, или ни рыба, ни мясо, деловых мало. Самвел мужик умный, он во всём этом во как секёт. Помнишь Самвела?

– Какого Самвела?

– Ну, солидный такой, с лысиной, лет сорок ему. Он часто в пансионат приезжал. Он наш земляк, с Баку, лет десять уже как в Москве живёт, женился там. Вот у него, я понимаю, шар варит, так варит. У него в Москве сейчас четыре палатки коммерческие, одна даже у самого дворца спорта Олимпийский. Я ведь у него работал, товар помогал развозить, разгружал, и за продавца стоял, в общем, на подхвате был и вообще…– последнее слово Ашот произнёс со значительным полунамёком, дескать, всё рассказать не могу.

– Шестёркой что ли, подай-принеси?– мальчик полунамёка не оценил и спросил с ехидцей.

– Что-что… шестёркой?– переспросил с усмешкой Ашот.– А ты знаешь, сколько он мне плател за такое шестерение?… По восемь-десять штук… Секёшь какие бабки он сам имеет, если мне по столько отстёгивал. У него там всё на мази, друзья, знакомые, шуры-муры. Продавщицами у него русские девчонки работают. Клёвые тёлки… Он их всех… Секёшь?

– А чегож он своих-то не берёт? Вон у нас сколько народу работу найти не могли.

– Коммерция Вартанчик, у неё свои законы,– вздохнул Ашот.– Он бы взял, свои-то конечно надёжнее, но когда в той же палатке армянин, или армянка сидят, выручка уменьшается. Я сам, когда за продавщицу оставался, видел, как сразу рыла многие воротить начинали. В Москве тоже куркулей вроде местных, как собак нерезаных. А так, когда русская стоит, поди узнай, кто хозяин. Платить им конечно приходится, и порядком, но уж зато он их всех четверых… когда захочет,– Ашот сделал характерный жест одновременно обоими руками к нижней части живота.– Вот он живёт, так живёт. У него Жигуль белый, шестёрка, так он недавно ещё и "Вольво" купил, иномарку шведскую, классная тачка, тёмно-синяя, блестит вся. Дом загородный недалеко от Москвы строит, ещё в одном месте два гектара у него…

– И как это он так сумел?– недоверие слышалось в словах мальчика.

– А вот так, крутился… Ничего просто так не делается. Вот у него, и прописка московская, и женат на москвичке, а всё равно всё с бою даётся… тому дай, этому дай. Конечно и к национальности прикапывались, сволочи… Дом и землю, которые он на свои деньги купил, на жену записать пришлось, а так ни в какую не получалось.

– У нас в Кировобаде тоже и машина была, и дача,– грустно вспомнил Вартан.

– Дядя тоже в Баку хорошо заколачивал, "волжану" имел… Чёрт этих комаров принёс, теперь кранты, зажрут… Всё, что было уже никогда не вернётся. Пусть эти азеры теперь сами на себя работают, своими руками, которые у них из жопы растут, своими головами бараньими думают… Плохо, что и у нас народ такой упёртый, только и знают работать, да копить, и копейки для дела не выпросишь. А деньги они не должны лежать без дела, они работать должны. Сейчас такие как Самвел учителя нужны. Знаешь, какую я у него школу прошёл? Не физику с химией, а как жить надо. Нет, здесь я не останусь, в говне этом. Хоть бы твоя мать с этим директором договорилась, дядка к берегу бы, наконец, пристал, и я со спокойной совестью отвалю…

– А может останешься?… Нам тут без тебя… Пацанов-то у нас… всё больше мелюзга.