Чужая тень

Саватеев(идет к дверям, поворачивается). Не терплю я, когда другие. Люблю, когда сам. Заразишь себя, и на душе спокойно. (Махнув рукой, выходит из комнаты.)

Трубников один. Подходит к столу, садится за него. Берет одну из ручек, лежащих на письменном приборе. Оторвав кусочек газеты, вытирает кончик пера. Входит секретарь, подает ему пачку бумаги.

Трубников. Что вы мне дали? Разве это хорошая бумага?

Секретарь. Хорошая: белая и не промокает.

Трубников. Заберите обратно и найдите мне действительно хорошую бумагу. Мне за границу надо писать.

Секретарь выходит. Трубников, отложив ручку, встает и замечает, что несгораемый шкаф за его спиной не заперт. Подходит к нему, довольно долго молча смотрит внутрь шкафа, потом медленно закрывает тяжелую дверцу и два раза поворачивает ключ в замке.

Занавес

Действие второе

Картина вторая

Комната в доме Трубниковых. Дом пережил много невзгод и сохранился с конца прошлого века таким, каким он был построен отцом Трубниковых, в те времена известным в городе врачом. Комната представляет собой одновременно и столовую, и гостиную; в ней стоит обычная мебель, не очень старая и не очень новая, а, в общем, довольно уютная. На стенах в больших рамах фотографии родителей Трубниковых. Лена сидит с ногами на диване, закутавшись в платок. Ольга Александровна допивает чай за обеденным столом. Звонит телефон.

Ольга Александровна(взяв трубку). Да… Хорошо. (Кладет трубку.) Мы можем не беспокоиться: он перекусил в институте, но сейчас будет. (Смотрит на часы.) Провозился полдня с Окуневым. Если бы ты знала, как надоела мне его вечная страсть ко всем, кто приезжает из-за границы, ко всем, кто хоть чем-нибудь может содействовать его популярности! В его тщеславии есть какая-то глупая и унизительная сторона.

Лена. Так скажи ему это в глаза!

Ольга Александровна. Бесполезно. Он неисправим. И я, в общем, тоже, потому что мне лень делать ему замечания.

Лена. Тетя Оля, знаешь, что? Ты допила чай?

Ольга Александровна. Да.

Лена. Ну, так залезай на диван, вот как я, с ногами.

Ольга Александровна. Хорошо. Что теперь?

Лена. А теперь давай говорить о личном.

Ольга Александровна(улыбнувшись). Что значит «о личном»?

Лена. А это мы так, бывало, на фронте, молодые врачи, сестры, ночью соберемся в землянке, затопим печку, и кто-нибудь предлагает: «Давайте говорить о личном». Тетя Оля, ты мне писала в сорок третьем году из Сибири, что, кажется, полюбила одного человека. Помнишь?

Ольга Александровна. Помню.

Лена. А я тебя потом в пяти письмах спрашивала, кто он. А ты ничего не ответила.

Ольга Александровна. Мы вернулись, а он остался в Сибири.

Лена. Кто он? Он отсюда? Я его знаю?

Ольга Александровна. Он отсюда, но ты его не знаешь. Ты была совсем маленькая; он учился здесь на физико-математическом, а потом уехал по партийной мобилизации. И доучивался уже не здесь. Это было еще в двадцать шестом году.

Лена. И с тех пор вы не видались, до Сибири?

Ольга Александровна. Нет.

Лена. Как его фамилия?

Ольга Александровна. Макеев. Он проектирует там, в Сибири, «Энергострой». Это очень большое, огромное строительство.

Лена. Ну, вы расстались. А дальше? Рассказывай все.

Ольга Александровна. Что же рассказывать? Ведь говорят, что интересно слушать только про несчастную любовь, а у нас с ним счастливая.

Лена. Счастливая?

Ольга Александровна. Да, мы поженились год назад.

Лена. Ну, это уж безобразие!

Ольга Александровна. Что мы поженились?

Лена. Нет, что ты молчала: сегодня весь день и до этого целый год. Почему?