Чужая в чужом море

Прогулка под ручку с генералом Ндунти выглядела со стороны, как легкий флирт на публике, но вопрос обсуждался крайне серьезный. Лидер шонао имел виды на Штаубе, как на консультанта по развитию авиации и предлагал снять с INDEMI все проблемы, связанные с этим неоднозначным персонажем. Проблемы действительно были. Штаубе хочет жить в благополучной стране. Меганезия – единственная благополучная страна, откуда его не выдадут эмиру. Казалось бы, заполни анкету и лети на восток вдоль 10–й параллели до самой Хониары. Но есть одно «но»: кто добровольно принял ислам (не постмодернистский нео–суфизм, а средневековый суннизм) и служил исламистам, тому вряд ли будет уютно в Меганезии. Кем, кроме разнорабочего, он может там устроиться? Авиа–бизнес для него закрыт. Никто не возьмет его туда на работу, это – верный путь лишиться клиентуры. Он мог бы купить дешевую флайку и стать авиа–рикшей где–то в глубинке, где потенциальные пассажиры не знают его биографию? Но это — занятие для молодого парня со средним образованием, а не для авиа–эксперта экстра–класса. Есть, конечно, исключения. 60–летний дядя Гваранг, лучший мастер–пилот Народного флота времен Конвента, уже 15 лет занимается авиа–извозом. Все Северное Тонга знает его черный «Skyfarmer» c зелеными черепами на крыльях и фюзеляже. У дяди Гваранга 3 vahine (не считая легких увлечений), куча детей, и fare на Ниуафо–Оу. Он любит летать над океаном, болтать с пассажирами и пить какао из старой армейской кружки, сидя на скрипучем бамбуковом пирсе, под хлопающим на соленом ветру полотняным навесом. Дядя Гваранг — канак, его земля это море. А Штаубе — не канак, и не сможет так жить. Через пол–года он взвоет, а через год, когда притупится чувство опасности, его понесет куда–нибудь поближе к привычным европейским обычаям. А там его возьмут за жабры. Этого нельзя допускать. Черт с ним, со Штаубе (он – гниловатый субъект, его не очень жалко), но косвенно пострадает имидж Меганезии, как страны, надежно защищающей любого и каждого иммигранта от множества специфических видов преследования.

Генерал Ндунти не знал всех этих тонкостей, но суть дела понимал отлично, и изложил аргументы не так четко, но вполне убедительно. Уловив (по чуть заметному движению глаз), что собеседница согласилась с его выводами, он махнул рукой бармену и заказал еще по кружке кофе с ромом и сливками. К этому времени (а было уже около часа ночи) они обосновались в баре «Trampeador», на 3–м ярусе башни–ретранслятора Mpulu–Tira.

Некоторое время капитан разведки и самозваный генерал молчали, глядя друг на друга.

— Хочешь знать больше? — спросил генерал,

— Я и так знаю, — спокойно ответила она, — Но я хочу знать, знаешь ли ты, Чоро.

— У! Ты такая жесткая, Чубби. Твоему мужчине это нравится, нет?

— Со своим мужчиной я мягкая и пушистая, — сообщила она, — Говори, Чоро, я слушаю.

— Не очень я в это верю, — проворчал он, — Ты солдат, вот что. Не знаю, как у вас что–то получается. Но это ваши дела с ним. Слушай теперь про дело. Все было не так, как мы говорили. Забудь. Герхард всегда был наш человек, да! Герхард и народ шонао – одно. Фронт народа шонао есть и в Европе, и в Аравии. Агентура. Espionage. Spymen.

— Допустим, — огласилась Чубби, — И что дальше?

— Ты действительно знаешь, – сказал Ндунти, внимательно глядя на нее, — Откуда?

— Твое заявление для прессы, — ответила она, — Ты назвал Штаубе героем.

— А вдруг я думал что–то другое?

— Нет ничего другого, Чоро. Один вариант из одного. Простая игра.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— Я хочу убедиться, что ты сможешь объяснить это ему, — сказала Чубби.

— Я не смогу, — спокойно сообщил генерал, — Ты сможешь. Да.

— Тебе надо учиться риторике, — ехидно сказала она.

Ндунти пожал плечами, закурил сигару и, не без некоторого сожаления, произнес:

— Мне поздно этому учиться, Чубби. И моей жене поздно. Дети учатся, да. Я купил им много книг. Читают. Я купил диски, где правильно говорят. Мой старший сын совсем правильно говорит. Все думают: «он, наверное, из Иоханнесбурга!». А я не умею, нет.

— Ладно, — сказала она (как большинство меганезиек, она становилась несколько мягче, если разговор касался детей), — Я это сделаю. Но ты примешь все так, как я скажу.

— Ты нези, — спокойно ответил он, — вы сильнее. Вы все равно заставите. Это понятно.

Чубби неопределенно кивнула, достала диктофон, включила и начала говорить.

— Герхард Штаубе, агент–волонтер Народного Фронта Освобождения Шонао, выполнял спецзадание на вражеской территории. На его счету уничтожение 600 элитных солдат и офицеров противника, захват сотни боевой мото–техники и самолета, стоимостью треть миллиарда долларов. Теперь, когда враг разбит, Штаубе, герой справедливой народной борьбы, встанет на страже рубежей страны, защищая мирный труд и счастливую жизнь шонао… Чоро, ты придумал для него какую–нибудь должность?

— Да, — ответил генерал, — Министр военной авиации. Красиво?