Чужая война

— Когда мы появимся в графстве… короче, мне нужна информация о настроении солдат и офицеров армии графа. Найди двух или трёх помощников и собирай всех дезертиров, пленных, всех, кто может что-то сказать. Собирай каждую крупицу информации, даже если она будет казаться неважной. Каждый вечер будешь докладывать мне обо всём, что удастся узнать.

— А может, проще будет устранить этого Игранда? У меня есть на примете че…

— Нет! Крейс, никогда не додумывай за меня! Мёртвые бесполезны… К тому же нам надо покончить с мятежом как можно скорее, и сделать это в открытом бою, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что я достоин принять титул. С точки зрения всех благородных, завоевать его можно только так. Потому даже если Игранд сам упадёт с лошади и свернёт шею, на мне останется подозрение. А слухи о трусости герцога, побоявшегося скрестить мечи в открытой схватке и подославшего убийц, последнее, что мне надо.

— Я… я понял, милорд.

— Тогда это последний раз, когда я объясняю такие вещи. Тебе придётся отучаться считать простые решения лучшими. Поверь, это далеко не так. Мёртвые не могут приносить пользу — живые полезнее. А мне надо знать настроение вражеских солдат, чем живут наёмники, как снабжается армия, из каких источников, хорошо ли платят, о чём говорят солдаты у костров, настроение офицеров.

Вернувшись к офицерам, Володя поинтересовался у Конрона, отправил ли тот гонцов в верные города по дороге, чтобы те подготовили припасы. Двигаться он собирался по возможности с минимальным обозом, потому безжалостно избавлялся от многих вещей, предпочитая получить всё нужное на месте. Задумывая дальнейший план кампании и твёрдо решив, что следующей целью будет графство Иртин, он отправил гонцов в города по дорогам со списком того, что они должны предоставить, доказывая верность новому герцогу. Стоимость взятого будет учтена при сборе налогов. Поскольку в герцогстве остро не хватало денег, это было выгодно всем. Города избавлялись от скопившегося товара, который не могли продать из-за отсутствия караванов, и списывали налоги, а герцог получал необходимые ему припасы и людей.

Армия продвигалась стремительно, обходя все замки и крепости. Похоже, граф Иртинский плохо усвоил урок, который с самого начала преподал князь, когда при вторжении в мятежное герцогство точно так же не задерживался нигде. Так воевать здесь ещё не привыкли. Любая тактика и стратегия строилась, исходя из безопасности коммуникаций, ибо только по безопасным дорогам мог быть осуществлён подвоз всего необходимого, а без продовольствия даже самая лучшая в мире армия очень быстро теряет боеспособность — это на собственном примере доказал Эрих. И крепости с замками играли в обороне не последнюю роль как раз по той причине, что стояли на важных дорогах. И даже двести человек гарнизона могли изрядно подпортить настроение обозам, а значит, нужно было либо штурмовать все крепости для свободного движения обозов, либо выделять большие силы для охраны самих обозов. В обоих случаях ничего хорошего наступающим не светило. Вот и воевали, медленно продвигаясь от крепости к крепости.

Новый же герцог ломал все сложившиеся традиции войн и шёл вперёд, самым наглым образом игнорируя все замки и целеустремлённо атакуя только живую силу.

Вторжение в графство произошло тремя колоннами, которые тут же принялись перемалывать в пыль все мелкие отряды мятежников, ехавших к месту сбора. Бросок небольшой армии оказался настолько стремительным, что опередил всех гонцов с известием, что армия герцога направляется к графству.

Граф Иртинский как раз собирал армию и разослал вассалам приказ о выдвижении к месту сбора, чтобы идти на помощь Игранду. Эти отряды и попали под раздачу — они были слишком мелкими, чтобы оказать сопротивление даже одной колонне войск. Конница моментально рассеялась по ближайшим дорогам, выискивая тех, кто пытался спастись. Замки сразу оказались изолированы друг от друга, и никто из баронов не в силах был понять, что происходит: их гонцов перехватывали, выход из замка был чреват тем, что могли нарваться на один из отрядов герцога, и малочисленность отряда каждого отдельного маркиза или барона не оставляла шансов уцелеть. Вот и вынуждены они были запираться в своих замках, не имея возможности как-то вмешаться в происходящее.