Чужая война

— Я вниз, посмотрю, как там. А вы «ежи» не бросайте сразу, соберите их побольше, а потом разом и скинете.

Офицер кивнул, и Володя побежал по стене, стараясь добраться до спуска как можно скорее. На бегу глянул вниз и поспешно отвернулся — перед воротами баррикада уже была не только из камней и брёвен, но и из человеческих тел.

Спустившись со стены, Володя прыгнул в седло подведённого ему коня и, пришпорив его, сорвался с места. За ним пристроился отряд охраны. Проскакав почти до середины укреплений, Володя осадил коня перед одной из вышек, соскочил с него. Ополченцы, охраняющие подходы, поспешно встали.

— Спокойно? — поинтересовался Володя на ходу.

— Пока не нападают…

Князь кивнул и поднялся на вышку. Лучники не обратили на него внимания, продолжая посылать стрелу за стрелой в толпу врагов. Те уже сообразили, что единственный для них шанс выжить — прорваться в город, и теперь отчаянно штурмовали стены, пытаясь нащупать слабые места обороны. Володя снова понаблюдал за работой арбалетчиков. Недаром их поставили в центр — после первой растерянности враг именно туда направил основной удар и даже в некоторых местах почти прорвался к мешкам, где раздолбив деревянные «ежи», а где просто завалив их телами коней и людей. В одном месте дело дошло до пикинёров, когда вражеские солдаты всё-таки прорвались и даже успели взобраться на мешки. Дружный удар десятков длинных копий отбросил прорвавшихся.

В художественной литературе почему-то утвердилось мнение, что в Средневековье на поле боя господствовал меч. Откуда пошло такое заблуждение, Володя не знал, но сейчас, воочию наблюдая сражение, понимал, что мечом тут можно красиво размахивать, но реальной пользы от него нет. К тому же хороший меч очень дорог и не каждому по карману, а от плохого больше вреда, чем пользы. По-настоящему в бою царили пики и копья. Для ближнего боя хороша булава или топор. Мечом можно исполнять разные приёмы, только в такой давке, где не очень попрыгаешь, важно уничтожить противника с первого удара или на худой конец ударить так, чтобы он долго не смог подняться. Меч не всегда способен пробить доспехи с первого раза, а вот булава самое то. Если же перед человеком стоял ощетинившийся пиками строй, то с мечом он тем более выглядел бледно, что сейчас Володя и наблюдал. Вражеские солдаты, чтобы прорваться, вынуждены были бросить всё, что им мешало, и оказались на стене с одними мечами или топорами перед лесом пик.

Володя снова достал лук и ненадолго подключился к работе лучников, чтобы остановить наиболее опасный прорыв.

— А вы неплохо стреляете, милорд, — одобрительно заметил один из лучников, прерывая стрельбу, чтобы скинуть вниз опустевший колчан и взять полный.

Мальчик молча кивнул. Когда прорыв ликвидировали, он снова забросил лук за спину и теперь пытался рассмотреть, что делается на другой стороне. Там также шёл отчаянный бой, но вроде бы проблем не было.

Володя спустился вниз, но на коня садиться не стал, а отправился к стене, лавируя среди бегающих солдат и добровольцев-медбратьев, которые на носилках выносили раненых. Он понаблюдал за их работой — раненых выносили из боя, не дожидаясь его конца, как здесь было принято раньше, а значит, очень многие останутся живы. При условии, конечно, что им окажут грамотную помощь. Но даже одно то, что им вовремя остановят кровь, уже может спасти жизни — Володя видел, что многих уже несли перевязанными, пусть неумело, но кровь останавливали. Недаром он заставлял местных врачей обучать добровольцев правильно накладывать повязки на раны.

Мрачный Володя шагал вдоль мешков, глядя на разворачивающуюся схватку, наблюдая, оценивая, делая выводы… Иногда ловил на себе взгляды охраны. Понятно, по их представлению, он, как командующий, должен находиться на самом опасном участке, личным примером увлекая солдат и мечом круша врагов. Похоже, ему это поведение прощали только из-за возраста и телосложения. Не будь этого — взгляды оказались бы гораздо более недружелюбными…

«Какая фигня в голову лезет…» — вздохнул Володя.

Сейчас он сам бы не смог описать своё состояние. Ещё стоя на стене и ожидая атаки, он пытался представить, каково это будет, что он будет чувствовать… Могут ли его убить? Да, это война, даже если он и не полезет в сражение. То равнодушие, которое позволяло ему сохранять хладнокровие в любой ситуации и так поражало его наставников, уже давно дало трещину, и ему хотелось жить. Хотелось вернуться в дом Осторна и снова услышать смех Аливии… Но, вопреки опасениям, страшно не было.

— За мной! — Володя прыгнул в седло, пришпорил коня и помчался к домам, на скаку наблюдая за работой лучников.