Чужая война

К тому времени как «Бичи» поняли, кто миновал их, к тому времени как вспомнили они цвет мертвых глаз и белую, змеящуюся по плащу, длинную косу, к тому времени как сопоставили рыцари увиденное с тем, что пережил орден всего пять лет назад — пережил или выжил, это трудно было решить с ходу, — Эльрик уже входил в кабинет сэра Зигфрида.

И сумрак, царящий здесь, в северной части здания, за задернутыми темными шторами, сумрак этот заледенил.

Не сознавая, что делает, шефанго зябко запахнулся в широкий кожаный плащ.

— Что, холодно? — участливо поинтересовался сероглазый человек, удобно устроившийся в высоком резном кресле. — Рад наконец-то познакомиться с тобой, нелюдь. А ты и вправду похож на демона. Интересно, демоны способны чувствовать боль?

Способны. Чувствовать боль способны все. И все стало болью. И пытка длилась вечность. А потом еще вечность. И сознание рвалось в окровавленные клочья, но не могло покинуть тело и билось в судорогах, раздираемое ледяными осколками пронзительной, чистой боли.

— Примитив, — прохрипел Эльрик, слыша, как хрустит во рту крошево собственных зубов. Попытался встать. Не смог. И весь сосредоточился на том, чтобы заставить тело подчиниться.

Поднялся, цепляясь за стену.

— Ты… мог бы выдумать что-нибудь… получше. Смертный.

Зигфрид молчал. Смотрел с интересом.

Эльрик понимал прекрасно, что если отлепится от стены — ноги не удержат. Но и стоять так, вцепившись пальцами в резьбу на деревянных панелях, было унизительно.

«Вспомни хисстара, Торанго».

Гот воспользовался перстнем точно так же, как Эльрик в Башне. Пытать с помощью магии проще и эстетичнее.

Император хмуро улыбнулся. Сделал шаг к генералу. Качнулся, но устоял.

— Кресло Его Величеству, — вполголоса произнес Зигфрид. И кресло действительно появилось. — Садись, — кивнул гот.

Эльрик не сел — упал, скривившись от новой вспышки боли. Холодным ужасом накатило:

«Опять?!» Он даже не заметил, что стиснул зубы, готовый удержать крик. Впрочем, кажется, это у него не слишком получалось. Вспомнить не смог.

— Да не бойся. — Гот покачал головой. — Уже все. Мне просто нужно было наказать тебя.

— Надо думать, я сильно тебя обидел, — медленно проговорил шефанго. Слова давались трудно, как будто позабылись все разом. — Хорошо, если так.

— Знаешь, — задумчиво сказал генерал, и серые глаза его стали мягкими, словно потеплели, — мы с тобой и вправду похожи.

— Я никогда не пытал. — Подкатила тошнота, и Эльрик на секунду прикрыл глаза. — У меня для этого всегда были палачи. Рабы.

— Хочешь сказать, что я тоже палач? Или раб? — Зигфрид кивнул. — Опрометчивое заявление.

За окнами была ночь. И свет уже не просачивался в узкие щели между портьерами.

Генерал поднялся из кресла. Достал из резного, красного дерева шкафчика бутылку с вином и два кубка. Разлил. Протянул один из кубков де Фоксу:

— Это хорошее вино. Эллийское.

— Да пошел ты, — вяло посоветовал Эльрик. — У тебя ко мне дело или ты заставил меня скакать через всю страну, чтобы «наказать»?

— Пей, — спокойно сказал генерал. И все встало на свои места. Точнее, де Фокс вспомнил свое место. Потому что не смог отказаться и даже отвернуться не мог, чтобы не видеть, как он, он сам, послушно берет кубок.

— Молодец. — Зигфрид с удовольствием сделал глоток. — Теперь к делу. Тебе нужно подлечиться, сам понимаешь. Но это сделают здесь, в Готхельме. После ты отправишься к себе в империю. Хватит уже шляться по Материку, пора вспомнить, что ты правитель. А сейчас мне нужен твой Меч. Мне плевать, что он там собой представляет, но Рилдир зря не посоветует. Отдай мне клинок.

И это тоже был приказ.

Но выполнить его Эльрик не мог. Ведь Меч остался притороченным к седлу Тарсаша. А скакун сгинул где-то на перевале Великих Западных гор.

Только вот не выполнить приказ Эльрик тоже не мог.

Зигфрид еще успел бросить на шефанго изумленный взгляд, пытаясь сообразить, не потерял ли Торанго разум от боли и отчаяния…

Один только взгляд.

Пальцы сжались на витой рукояти, пачкая ее черным.

И сгинуло наваждение.

Но последний приказ генерала еще звучал, не успев рассыпаться в прах, в сиянии стройного лезвия. Приказ гласил:

«Отдай». Острием вперед, колющим ударом, грубым, страшным при работе двуручным мечом, Эльрик двинул клинок вперед и вверх, нанизывая Зигфрида на пылающее лезвие.

— Тасх рессе! — И перевел, глядя в широко распахнувшиеся ледяные серые глаза: — Возьми.

Только тогда гот закричал.

— Я никогда не пытал. — Эльрик медленно поворачивал Меч в теле Зигфрида, и ноздри его раздувались, вдыхая запах крови. — У меня были для этого палачи…

Охрана беспомощно била в тяжелую двустворчатую дверь. Зигфрид кричал. Крики раздражали, и Эльрик сделал так, чтобы голос гота не был слышен.

— Но здесь у меня нет палачей. — Шефанго двинул Меч вверх, расширяя рану. Серые глаза человека были полны боли и безумия. — Кроме тебя. — новый поворот клинка. — А ты немного занят.

Он рывком выдернул Оружие из тела генерала. Тот упал на пол. Живой. Все еще живой. Хотя казалось, что крови из него вытекло уже больше, чем может быть в одном человеке.