Чужая война

Сим трясся в непривычном седле, оглядывая окрестности со спины невысокой, очень смирной лошадки, смотрел и слушал, но вот видел ли он и слышал ли, этого гоббер не мог понять до сих пор. Скорее он просто не переставал изумляться. И происходящему, и тому, что он, Сим, оказался в этом происходящем замешанным.

Отец Лукас велел ни во что не вмешиваться.

Сим и не вмешивался. Да только отправили его наблюдателем в Эннэм. А он вместо этого оказался в Великой Степи, потому как Ахмази рассудил здраво, что, если уж придется великому визирю терпеть все неудобства походной жизни, пусть терпит их и любимый повар. Приходилось терпеть.

По здравому размышлению, Сим решил, что называть себя сейчас наблюдателем в Эннэме он не может, но, когда Орда пойдет через Эннэм, все встанет на свои места. Правда, гоббер понимал, что из Эннэма войско пойдет на Эзис. А там, похоже, и дальше. Тэмир-хан, судя по всему, останавливаться не собирался, да и не умел. Но к тому времени, глядишь, и ему, Симу, новое задание будет. Расставаться с Ахмази половинчику не хотелось. Великий визирь задумал и совершил неслыханное. В мире, конечно, и без того происходило нечто невообразимое, но оно, по крайней мере, становилось уже предсказуемым. А вот поход Орды грозил спутать все планы и опровергнуть предсказания. Сим хотел идти с Ордой. Невзирая на то, что при виде его лошадки — да и вообще всех лошадей, если уж на то пошло, — его начинало тошнить. Степняки шли не так быстро, как неслись летом четверо нелюдей, спеша в Готскую империю, но все же быстрее, чем хотелось бы половинчику.

Орда напоминала Симу улей.

Тэмир покинул ставку с относительно небольшим войском. Но по мере продвижения на юг, к Эннэму, все новые и новые отряды вливались в Орду, и в гулком громе летела по Степи волна воинов, накатываясь неотвратимо и равномерно на Барадские земли.

Впрочем, Эннэму-то ничего не угрожало. Там уже ждали войска, готовые, так же как степняки, войти в армию Тэмира.

Содружество Десяти Городов. Стирн

— Как так — на Ямы Собаки? Это ты, нелюдь, загнул! Кто же туда по доброй воле пойдет?

— За деньги-то? — У Эльрика сердце к горлу подкатывало от волнения, но капитану об этом знать было незачем.

Питер Лассони, капитан «Русалки», почесал неухоженную бороду. Де Фоксу порекомендовали его как самого продажного и самого отчаянного моряка в Стирне. Самый. продажный и самый отчаянный подразумевало, видимо, еще и самый грязный. Во всяком случае, в шумном кабаке, где Эльрик разыскал капитана, грязнее Лассони не нашлось ни одного посетителя. Но в Десятиградье на такие мелочи внимания не обращали.

— Даже за деньги. — Капитан был непреклонен и уже начал посматривать на Эльрика с подозрением. В Стирне привыкли к шефанго и боялись их меньше, чем в других государствах, но этот огромный нелюдь Питеру не нравился совершенно. Отощавший, бледный, с нехорошим огнем в жутких алых глазах, он казался больным. Лассони прекрасно знал, что шефанго не болеют, и тем не менее не мог отделаться от мысли, что с его гостем что-то неладно. Да еще альбинос. Красные глаза на Ямах Собаки редкостью не были. А вот белые волосы…

Что-то… Что-то такое слышал Питер о беловолосом шефанго с алыми глазами… Да! Его искали все лето. Десятиградские порты заполонили черные корабли Ям Собаки, нелюди были повсюду — в гостиницах, в магистрате, на рынках. Они даже ездили верхом, чего обычно не делают. И добирались, говорят, до самых границ Содружества, всюду расспрашивая о своем соплеменнике. А между тем могли бы понять, что весть о шефанго, оказавшемся на Материке в одиночестве, разлетелась бы по всему Десятиградью. И если не слышали о таком в одном городе — значит, не было его и во всех других.

Кстати, тот парень должен был быть с топором. Это Лассони помнил совершенно точно. На топор нелюди упирали как на одну из главных примет. Такой особый шефангский топор.

Этот шефанго был вообще без оружия.

Питер подытожил для себя, что за один раз умудрился лицезреть шефанго больного, шефанго беловолосого и шефанго невооруженного. Последнее обстоятельство доказывало, что нелюдь действительно больной. Если не физически, то душевно. Однако полицезрел — и достаточно. Идти на Ямы Собаки не решился бы ни один моряк, и он, Лассони, не был исключением.

— Навигация закончилась, — добавил капитан, словно оправдывая свою осторожность. — Ваши вон все уже ушли. А уж они-то моряки Божьей милостью… хоть Бога и не чтут.

— Навигация закончится через несколько дней, — пророкотал шефанго. И взгляд его заставил Питера поежиться. — Пойми ты, смертный, что никто не требует от тебя идти к берегам империи. Просто — на север. Неделю. Может быть, полторы. Штормов не будет.

— Как же не будет-то, ежели…

— Не будет. Только ветер. Ровный и попутный.

— Нечисто здесь дело, — резонно заметил Лассони. — Что тебе посередь океана делать? А ну как там дружки твои караулят?