Чужая война

Он зарычал, отворачиваясь к стене. Вцепился пальцами в почерневшее дерево, и медленно удлиняющиеся когти с хрустом процарапали в древесине свежие борозды.

— Иди… — выдавил Алан совсем уж нечеловеческим голосом, — в дом…

Принц кивнул и открыл вторую дверь.

Берта лежала на столе посреди большой — и единственной — комнаты. Холст, которым ее накрыли, был сброшен на пол и изодран. Видно, приступ ярости и трансформация застали Серого прямо здесь. В подвешенной к потолку колыбели басовито и недовольно гудел ребенок. Не заходился плачем. Не визжал истерично. Именно гудел, сдержанно недоумевая, почему его до сих пор не услышали.

Эльрик смотрел на Берту.

Она никогда не была красавицей. К тому же в последний раз он видел ее лет сорок назад, а тогда в той девчонке было намешано человека и волчицы в равной пропорции. Алан жил в те времена совсем в другой деревне — оборотням часто приходилось переезжать, чтобы не вызывать подозрений слишком долгой жизнью и почти вечной молодостью, — и то, что они с Бертой встретились, иначе как счастливой случайностью назвать нельзя.

Да. Красавицей Берта не была. Но она была оборотнем. И это накладывало странную прелесть на то, как она двигалась, смотрела, говорила. На все, что делала она в человеческом облике. А человечность странно шла ей-волчице. Разум в горящих желтых глазах. Легкая кокетливость, которой и в помине не было в Берте-человеке. Сознание своей красоты…

Эльрик поднял с пола изодранный холст. Смял в руке и бросил обратно. Потом стянул с плеч свой просторный плащ и накрыл им лежащее на столе тело.

Он не знал эту Берту.

Он не знал этого лица, искаженного болью, ужасом и ненавистью. Лица, изуродованного начавшейся трансформацией. Врут те, кто говорит, что убитые оборотни становятся людьми. Врут, потому что правда отвратительна. Убитый оборотень останавливается на полпути между зверем и человеком. И как полуночный кошмар — удлинившиеся вперед челюсти, длинные клыки на тонком девичьем лице. Как бред — заросшие шерстью когтистые руки, переходящие в белоснежные плечи. В тонкую, стройную шею.

— Вот так. — Алан подошел сзади. — Я не знаю… Я нашел ее в лесу… Если кто-то видел ее такую или видел, как я ее уносил, они придут.

— Сколько их было?

— Убийц?

— Да.

— Двое. И они очень спешили.

— Собирайся, — бросил Эльрик, не отводя взгляда от накрытого плащом тела. — Нам нужно уезжать.

— Нельзя. — Оборотень покачал головой. — Ты же знаешь, что нельзя. Она оборотень, а три дня еще не прошло. Души не покинули тело. Не разделились.

— Алан, они поехали за подкреплением. Среди «Бичей» не много найдется желающих схлестнуться с оборотнем вдвоем против одного. Два дня назад… Они могут быть здесь с минуты на минуту.

— Я не могу оставить ее так.

— Можешь! — Эльрик зарычал не хуже самого оборотня и встряхнул Серого за плечи. — Можешь! Или ты еще тупее, чем я думал. Бери девчонку и едем. Ну! Оставь Берту Рилдиру, он позаботится о ней. Я буду драться за тебя, Варг, но здесь на нас ополчится вся деревня. Тебе ли не знать, как это бывает?

Алан молчал. Покорно болтался в руках шефанго.

— Дурак. — Принц отшвырнул его от себя.

— Дурак, — согласился Серый. — Я покормлю Анни. А ты, если не сложно, оседлай Шутника.

— Так-то лучше. — Эльрик угрюмо посмотрел на колыбель. Хмыкнул. — Хоть на настоящего ребенка близко гляну. — И вышел во двор, к своей нерасседланной кобыле.

Он так и не смог потом объяснить себе, почему не надел доспехи из лунного серебра. Были какие-то мысли о том, что не стоит привлекать лишнего внимания. Была надежда на то, что они успеют уехать до появления «Бичей». Было опасение, что завернутая в пеленки Анни на скаку может коснуться серебра своей нежной кожей. Девочка-оборотень. Этот ожог мог бы оказаться для нее смертельным.

Было.

Ни лук, ни арбалет не пробили бы кольчуги из лунного серебра.

Было…

Только оправдания не было. Не нашел он потом оправдания.

Когда вскинуло чувство опасности, Эльрик рыкнул:

— Алярм. — И, не дожидаясь Алана, дал кобыле шенкелей, устремляясь к просвету в смыкающемся вокруг них кольце. Рыцарей оказалось много. Больше, чем он рассчитывал.

Анни, удобно разместившаяся у него на руках, вздохнула, пуская пузыри. Она даже не проснулась.

Когда свистнули за спиной и сбоку арбалетные болты, принц машинально пригнулся, прикрывая ребенка. Сдвоенный удар выбил его из седла. Прошили кольчугу стальные острия. В короткой вспышке гаснущего сознания мелькнуло кровавым взрывом маленькое тельце…

Навстречу высыпавшим на дорогу рыцарям взметнулось серое, косматое тело. Волк был страшен в своем безнадежном бешенстве. Он метался от врага к врагу, рвал, кусал, молча принимал удары мечей с серебряной оковкой. Его хватило надолго. Но в конце концов «Бичи» добили оборотня. Завернули в плащ изуродованное тело получеловека-полузверя.

— Сэр Магнус. — Командир двадцатки брезгливо ткнул в сторону стоящей над разорванным трупом младенца испуганной золотистой кобылы. — Поймайте лошадь. И принесите сюда эту падаль.

— А шефанго? Нам эдакую громадину не утащить.

— Сам сгниет.

Рыцарь отправился выполнять распоряжение…