Чужая война

Вдвоем с эльфом мы быстро отделили от уворачивающегося туловища руки и ноги. Не давая им расползтись (как звучит, а! Видели бы вы, как это смотрится!), принялись заталкивать конечности в костер. Я лезвием топора заставлял их оставаться там, куда положили, а Элидор быстро заваливал корчащиеся в судорогах руки и ноги охапками хвороста.

Эх, была у меня выпивка!

Флягу пришлось опустошить в начавший угасать костер, и огонь жадно выметнулся, пожирая странное угощение. Еще бы! Под такую выпивку и залежалая мертвечина пойдет. Два литра спирта! Два литра! И какого!

Сима рвет в кустах.

Кина плачет.

Ее бьет жуткая дрожь.

В конце концов, когда жареным мясом воняло уже невыносимо, я отпустил Элидора. Конечности теперь не выползут, а тело без них вполне безобидно.

Эльф отошел было к менестрельке. Потом обернулся:

— Спасибо, де Фокс.

— Не за что.

— Ты сделал все, чтобы я сам мог его прикончить.

— Не люблю руки пачкать.

Элидор пожал плечами. И ушел.

Вот ведь… А услышать благодарность было приятно. И чего я на эльфа окрысился? Потому и окрысился, что порадовался. Вечно у меня все не как у людей. Чтобы не размышлять на эту тему, я забросил в костер яростно шипящую голову Спутника. На лету эта мерзость умудрилась Вцепиться мне в палец. Бр-р-р. Сперва Кина укусила, теперь этот…

В итоге голова полетела в огонь вместе с многострадальной перчаткой.

Пытаясь вытрясти из фляжки хоть капельку в собственную глотку, я услышал, как с тихим хлопком лопаются глазные яблоки холлморка. Выползший из кустов гоббер тоже слышал это. И кажется, видел. Во всяком случае, его тут же унесло обратно.

Похоже, что у меня в конце концов тоже началось что-то вроде истерики. Уж больно спокойно воспринимал я царящее вокруг безумие. Жареных мертвецов, дергающиеся под слоем сушняка ноги и руки. Щелкающую зубами башку с вытекшими глазами…

Да, собственно, какая разница?

Лишь бы горел огонь.

А потом мы заснули рядом с прогоревшим костром. Без охраны. Без караула. Даже не потрудившись отойти хоть чуть-чуть подальше от дороги.

И, видимо, Темный хранил нас весь остаток ночи.

Проснулись мы, когда вовсю уже начался новый день. Действительно новый. По сравнению с предыдущими четырьмя этот день был похож на первый с создания мира. Свежий. Светлый. Сияющий.

И Кина готовила завтрак, не обращая внимания на обгоревшие кости под слоем пепла и углей.

Она посмотрела на нас и сказала:

— Какие же все мужчины лентяи! Солнце вон уж где, а вы все еще спите. Стыдно.

Но стыдно нам не было.

Нет. Ни чуточки.

ИГРОКИ

— Вы играете нечестно.

— А ты? Фигура такой мощи не оговаривалась.

— Я и не вводил ее.

— Тогда откуда он взялся, этот Князь? Он играет за твой цвет.

— Он играет сам за себя.

— Ты теряешь контроль?

— Да нет же. Просто появился еще один Игрок.

— Бред!

— Не больший, чем ваша придумка. Вы не имели права Использовать мои фигуры.

— О чем ты?

— Об этих четверых. Вы играете белыми, не троньте Черных.

— Они объединились без нашего вмешательства.

— Врете!

— Выбирай выражения. И, кстати, ты ввел в Игру Древних И Тварей.

— Имею право.

— А мы имеем право использовать нашу четверку.

— Вашу?

— Разумеется.

— Не обожгитесь, когда потянетесь к ним ручками, Величайшие. Очень скоро они станут ничьими.

— Хочешь сделку?

— Ну?

— Отзови Тварей, и мы поделим этих четверых.

— Разделившись, они потеряют силу.

— Может, оно и к лучшему, а?

— Может быть. Хорошо. Я подумаю.

ФИГУРЫ

Готская империя. Дорога к замку Шотэ

— Ну что, господа. Прикрываться именем Белого Креста нам строго-настрого запрещено. Придется стать наемниками — на большее мы не годимся. — Элидор обвел развалившуюся на травке компанию суровым взглядом.

— А вот как мы будем объяснять присутствие с нами дамы?

— Да чего там объяснять-то? — искренне удивился Сим. — Дама, она же завсегда. Она ведь на то и дама. Ну а мы… Мы при даме. Дама при нас. Дама с нами то есть и без нас никуда, а мы без нее, потому как…

— Сим.

— Понял. Молчу.

— Лучше подумайте, как мы будем объяснять присутствие шефанго, — хмуро посоветовал Эльрик. — Что же до дамы, то где примут нас, там примут и Кину.

— А где примут Кину, там примут и нас, — поддержал гоббер. — Правда ведь, принц, даму всегда принимают, ну и нас терпят, потому что, как я уже говорил…