Чужая война

Вся троица сохраняла гробовое молчание до тех пор, пока тяжелая больничная дверь не открылась и не впустила в помещение господина Мошкина. Только тогда Наталья живо повернулась к своей строгой спутнице и страшным шепотом известила ее:

— Это они. Я узнала толстомордого.

— Да, он вламывался в квартиру… — тут же поддержал супругу Олег Борисович, делая особое ударение на слове «вламывался».

Санчо же в ответ только коротко мазнул скучающим взглядом по присутствующим и снова отворил тяжелую дверь. Придерживая ее за ручку, он позволил Лаврикову и молодому Кирсанову также попасть во внутренние покои клиники.

— Ванечка! — радостно прокричала Кухарина, мгновенно подхватываясь с места и бросаясь навстречу племяннику.

Кирсанов вздрогнул от неожиданности и развернулся к ней лицом. Увидеть здесь тетушку, которая к тому же начала громко шмыгать носом и раскрывать руки для пылких и страстных объятий, мальчик явно не ожидал. Не очень уверенно, без ярко выраженного энтузиазма он шагнул ей навстречу.

— Детка! — Наталья подхватила его на руки, но тут же, почувствовав боль в области поясницы и осознав, что перед ней отнюдь не грудной ребенок весом в три килограмма, поспешно вернула его на пол. — Почему же ты сразу не позвонил нам?

— Добрый день, тетя Наташа, — сдержанно ответил Кирсанов.

Кухарина с чувством прижала его к своему обширному бюсту и замерла в такой позе. Ни Лавр, ни Санчо не спешили вмешиваться в эту трогательную семейную сцену и молча созерцали ее со стороны. Зато поднятый женщиной шум в просторном холле заставил охранника выйти из состояния ступора. Он обеспокоенно выскочил из-за своего стола, как черт из табакерки, и в одно мгновение оказался рядом с этим странным коллективом.

— Так! Кто тут куда? — со знанием дела вопросил он, шевеля громадными усами.

— Иван Кирсанов к матери в реанимацию, — спокойно отреагировал на его суровый тон Лавриков.

Эстафету тут же подхватил деятельный Санчо — он стремительно сунул под нос охраннику специальную карточку.

— Да. Вот пропуск, — сказал он при этом.

Мужчина слегка отстранился, чтобы рассмотреть предлагаемый на его обозрение предмет, и удовлетворенно кивнул. Отошел на пару шагов назад и остановился возле лестницы.

— Пусть мальчик проходит, а вас попрошу подождать.

— Я не люблю сидеть в предбанниках… — недовольно проворчал Федор Павлович и выступил вперед. — Удостоверение депутата Государственной думы вас не устроит?

Вопреки всем разумным ожиданиям усатый охранник повел себя крайне странно. Он отрицательно помотал головой и заученной фразой ответил:

— Только с разрешения администрации.

Лавриков хмыкнул и положил руку на плечо стоящего рядом помощника.

— Санчо, позвони, пожалуйста, сразу в Минздрав, — сказал он с некоторой ленцой в голосе.

— Сделаем… — послушно вымолвил Мошкин, и в его руке тут же возник мобильный телефон. Толстые пальцы решительно забегали по мягким кнопкам.

Но соединиться с абонентом Александр не успел. По лестнице с чугунными перилами, ведущей на второй этаж, торопливо спустилась Голощапова.

— Иван! — призывно выкрикнула она, и Кирсанов, вырвавшись из объятий тетушки, куда с большей радостью подбежал к экономке. Лиза улыбнулась замершему с телефонной трубкой Мошкину. — Я провожу и выйду…

Голощапова спустилась до самой нижней ступеньки. Взяв Ваню за руку, она вместе с ним направилась вверх по лестнице и вскоре скрылась из вида. Не удовлетворенный ее обещанием вернуться, Санчо снова набрал все тот же заветный номер и в очередной раз убедился в том, что требуемая линия занята. В этот момент к нему и приблизилась строгая дама в костюме цвета морской волны и бесцеремонно перехватила его руку, не давая набрать номер в третий раз.

— Успеете позвонить, — сухо и официально произнесла она.

Санчо был потрясен до глубины души. С ним уже давно никто не обращался подобным образом. Никто из посторонних. Клава, разумеется, не в счет. Клава — родная. Ей можно. Мошкин пристально вгляделся в холодные глаза женщины.

— Мадам? — Он предпочитал до конца оставаться интеллигентным человеком и не хамить никому без существенной причины.

За спиной дамы уже появились, как по волшебству, супруги Кухарины и замерли по бокам, словно почетный караул.

— Не мадам, а старший инспектор отдела социального надзора, — отрапортовала женщина голосом, способным заморозить пламя.

— А я подумал — старший оперуполномоченный МУРа, — сказал Санчо.

— Юмор в подобной ситуации неуместен, — все так же сухо продолжила женщина-инспектор. — Я хочу знать, на каком основании из чужой квартиры вами в неизвестном направлении был увезен ребенок, к которому, как следует из заявления его родной тети, вы не имеете никакого отношения.