Чужая здесь, не своя там. Часть первая

Это уж точно: надо поговорить. Вот только этот взгляд матушки Фордис меня смутил и вызвал недоумение, возбудив даже некоторые подозрения. Если я дома, то, значит, все обошлось? Хотя здоровье мое не в порядке. Наш целитель, эд Хилм, сейчас все разъяснит, и все будет хорошо. Ничего страшного не произошло, какое-нибудь недоразумение и только.

Эд Хилм выглядел так, как обычно представляют себе люди, слыша слово «целитель» — милый старичок в строгом костюме и с неизменным чемоданчиком.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, присаживаясь на край кровати и проводя рукой над моим лбом, а затем и над всем телом.

Его я знала приблизительно столько же, сколько и Ровенийских. Пару срощенных переломов, несколько сведенных шрамов на разбитых коленках и локтях, зашивание брови — в свое время мы часто с ним общались. Активный ребенок часто расплачивался за непоседливость.

— Нормально, — отозвалась я, настороженно наблюдая за его манипуляциями. Да и по сравнению с тем, как я ощущала себя еще недавно, сейчас все действительно было неплохо.

— Все в норме, — сказал он, закончив осматривать меня, удовлетворенно кивнул и поднялся.

Матушка Фордис, которая стояла в стороне, прижимала к губам ладони и с дикой тоской взирала на меня, от чего мне стало не по себе.

— Эд Хилм, мне остаться или вы все сами? — срывающимся голосом спросила она.

Я повернула голову к целителю. Что там еще такое?

— Лучше останьтесь и поддержите девочку, — безнадежно усталым голосом, полным сожаления, ответил он и принялся мерить комнату шагами.

Эдель Фордис присела рядом со мной, обняла меня за плечи одной рукой, а другой начала перебирать мои волосы, иногда поглаживая по голове. Только вот это ничуть не успокаивало меня. Страх липкими, холодными, пронизывающими насквозь душу нитями опутывал меня. Так страшно мне не было, даже когда я не могла вырваться от Никласа, хотя вот десять лет назад в Дрине…

— Эд Хилм, может быть, вы уже скажете, в чем дело? — спросила я, не выдержав этого напряженного молчания.

Видела, что он собирается с мыслями, но сил терпеть тягость этого положения не находилось.

— Астари, ты знаешь, как работает целитель? — вдруг спросил Лейв Хилм.

Я неопределенно повела плечом.

— Ну так, в общих чертах, — ответила я.

— Целитель лечит пациента своей энергией, а вот как, куда, сколько направить энергии зависит от многих факторов, — начал объяснять эд Хилм. — От недуга, разумеется, от того обычный человек или маг, а если маг, то есть сила или она заблокирована, — тут он остановился и внимательно посмотрел мне в глаза. Я виновато их опустила. — Тебя принес ко мне Ронольв — он бежал два квартала с тобой на руках. Извозчиков ночью не всегда вовремя удается найти, — рассеянно произнес целитель. — У тебя был сильнейший аллергический шок. Как оказалось, у тебя аллергия на велерену*. Видимо, ты была слишком спокойной девушкой, чтобы принимать успокаивающие на ее основе. А тут… — он вновь принялся ходить по комнате, сложив руки за спиной. — Тут моя вина. Как бы плохо ни было пациенту, я обязан полностью проверить состояние организма, чтобы продумать все свои действия и чтобы не ухудшить состояние. Мы с тобой знакомы давно, и, разумеется, я знал, что дар твой заблокирован. А когда я стал тебя лечить… да, я не мог предположить, что ты каким-то образом разблокируешь его, не поставив в известность опекунов, не говоря уже обо мне. Вот только я был обязан сначала все проверить. Это первое указание, которое вдалбливается в умы еще студентов-целителей. И в данном случае даже твой амулет не скрыл бы истинное положение вещей. Мы, целители, несколько иначе работаем.

Такие подробности… С каждым словом эда Хилма очень-очень плохое предчувствие только усугублялось.

— И не зная о подобной твоей особенности, я стал тебя лечить, — продолжал упавшим голосом целитель. — Мне это удалось и шок я ликвидировал, как и его последствия. Вот только… Неправильные потоки энергии, неправильно рассчитанная приложенная сила, неправильное взаимодействие стихий… Все это каждый раз приводит к разным последствиям. Иногда их вообще нет, иногда они незначительны, а иногда… У тебя могли отказать ноги, ты могла бы лишиться зрения… — все более тихим голосом, на грани слышимости, говорил целитель. А я вцепилась в руку матушки Фордис. Самочувствие мое было не самым ужасным. Он же сам сказал — все в норме. Последствий нет? Я еще пару секунд тешила себя надеждой. — Ты не сможешь иметь детей.

Несмотря на то, что слова были произнесли очень тихо, мне казалось, что я слышу, как они грохочут: как гром, как ураган, как шторм.