Чужая здесь, не своя там. Часть первая

Да и Руна мой вопрос удивил. А мне просто стало любопытно, что же он вкладывает в это слово? Что ему дает право или основание сомневаться в моих чувствах к Рону? Может, это потому, что у нас разные представления об этом понятии?

Он растерянно посмотрел на меня, на несколько секунд задумался и ответил:

— Любить — это желать человеку счастья. Всегда, во всем. И ставить его счастье превыше своего.

Рун говорил серьезно, убежденно.

Пожалуй, он прав. Вот только… Такой любовью я однозначно люблю родителей, брата или Рини. А способна ли я отказаться от своего счастья ради Рона? Что, если он действительно когда-нибудь придет и скажет, что хочет детей как можно скорее, а я к тому времени так и не смогу излечиться? Отпущу ли я его? Сама себя загнала в ловушку…

— Ну а ты что ответишь на свой же вопрос? — вывел меня из раздумий Рун.

— Мне нечего добавить. Ты прав, — ответила я.

— И именно такие чувства у тебя вызывает Ронольв? — не унимался парень.

Не может же быть Рун настолько проницателен?

— Да, такие, — уверенно ответила я.

Именно сейчас черноглазый, как ни странно, помог мне определиться.

* * *

Так сложилось, что все заботы, касающиеся будущего торжества, полностью легли на мои плечи. Эдель Фордис отстранилась: «Это ваш праздник». Ронольва завалил делами отец: пусть переделает их сейчас, чтобы потом можно было после свадьбы взять «отпуск». Слава Рауду, у меня была Рини! Подруга меня не бросила, и ее дружеская поддержка мне очень помогала.

Хотя предсвадебные хлопоты не шли ни в какое сравнение с тем, что мне приходилось переживать, для начала на приеме в честь помолвки.

Как и уговорились мой жених и будущий свекор, про мое происхождение ничего говорить не стали. Поддерживали старую версию, что я дочь давних друзей Ровенийских. Вот только гостям до этого не было никакого дела. Досужие сплетни поднялись с новой силой, и мне вновь перемывали кости.

А вот некоторые молодые эдель даже не скрывали своих истинных чувств и эмоций. Несколько раз за вечер мне пришлось выслушать: «И что он в тебе нашел?», «Кто ты такая, чтобы становиться женой сына наместника?», «Ничего, он недолго с тобой пробудет!» — и не только.

В такие моменты мне очень не хватало маминой гордости и выдержки, чтобы спокойно сносить все это, хотя ей в свой время пришлось чуть ли не хуже, чем мне сейчас. У меня хватало сил только на то, чтобы сжать губы и молча отстраняться от подобных замечаний и пожеланий. Ввязываться в ругань мне не хотелось, да и ни к чему это было.

И, как всегда, поддерживала меня прежде всего Рини:

— Это все зависть. Не обращай внимания.

Ронольв, казалось, ничего не замечал. Он выглядел по-настоящему счастливым и довольным, а я ему не жаловалась.

В канун Темной ночи вернулись Диль и Иса. Исгельна выглядела осунувшейся и похудевшей, но была спокойна и сдержанна. И теперь все сильнее была похожа с Сивиной. На меня она никакого внимания не обращала, да и вообще была погружена в свои мысли.

Дильмари, на удивление, отнеслась равнодушно к известию о помолвке.

— Совет, да любовь, — буркнула она и пошла провожать Ису до комнаты.

Так и проходили дни: до обеда я разбиралась с делами в мастерской Руна, после либо ездила в библиотеку, где пока все было безрезультатно, либо занималась подготовкой к свадьбе. К ночи я добиралась до своей комнаты уже почти без сил.

Днем мы редко виделись с любимым — обоим было некогда. Лишь иногда, когда нужно было что-то уточнить или согласовать по поводу свадьбы.

Рон говорил, что без меня уже не может уснуть. Поэтому почти каждую ночь ближе к полуночи все тем же путем он приходил ко мне в комнату, и я совсем не возражала. Лишь рядом с ним я ощущала себя спокойно и счастливо.

В середине зимы эдел Вистар порадовал нас замечательным известием:

— Подарки заранее не дарят, но лучше это сделать сейчас. — И вручил нам ключи от дома.

Больше всего радовалась я. Отношения с эдель Фордис так и не наладились. Нет, она мне и слова плохого не говорила. Она предпочитала меня не замечать. Хотя еще на приеме в честь помолвки играла роль приветливой и вполне довольной будущей свекрови. Умеет держать лицо — настоящая эдель.

Теперь же нам с Роном предстояло по своему вкусу обустроить дом. Хорошо, что в средствах нас не ограничивали. Правда, я настояла, чтобы часть мебели была куплена на деньги с моего приданого. Так получалось, что и мои родители приложили руку к подарку. От них же самих вестей все еще не было. Рон успокаивал меня, утверждая, что, если бы случилось что-то серьезное, меня бы предупредили. И тем не менее эта тишина меня ничуть не обнадеживала.

Ну, а сам дом мне не особо понравился: слишком большой и помпезный. Мне был бы милее небольшой, уютный, скромный. Но не буду же я от такого подарка отказываться? Поэтому-то я с большим энтузиазмом принялась выбирать вещи для обстановки. Мы с Рини целыми днями пропадали в мебельных салонах, магазинах текстиля и посудных лавках.

Рон полностью доверил выбор мне.

— Мне понравится все, что придется по душе тебе, — ответил он, поцеловал меня в щеку и вновь закопался в какие-то бумажки, которыми забрасывал его отец.