Чужая здесь, не своя там. Дилогия [СИ]

— Мы проще к этому относимся. Интимные отношения для нас — и получение удовольствия, и возможность прихватить энергию. Практически задаром. В результате обе стороны довольны, и ни у кого никаких претензий нет. Тем более, что чаще всего мужчины могут и не догадываться, что я у них немного энергии почерпнула. Никогда с лихвой не обирала и брала то количество энергии, которое не могло его слишком ослабить.

— А если в тебя влюбится мужчина?

— Я стараюсь до такого не доводить. Чаще всего ограничиваюсь парой встреч. А то и только одной.

— И все же? — настаивала я.

— Ты про Джетмира. — Хильна прищурила глаза. — Поверить не могу, что он тебе рассказал!

— Скорее это было произнесено как шутка.

— Не знаю шутил ли он, когда делал мне предложение… — Он тяжело вздохнула и отвернулась. — Но ему нужна точно не такая женщина, как я.

Она замолчала на некоторое время.

— У нас была далеко не одна встреча. И наверно я виновата, что позволила нашему, пусть будет роману, длиться слишком долго. Это жестоко было с моей стороны — чувствовать себя если не любимой, но хотя бы ощущать, что я весьма ему небезразлична, когда сама не могла ему подарить и сотой доли тех чувств, что он ко мне испытывал.

— А он знает о том, что ты не можешь ответить ему?

— Думаю да, хоть я ему и не говорила. Джет и сам неплохо справляется с тем, чтобы добывать нужные сведения.

Это уж точно.

— И честно говоря, когда я узнала о тебе… Я подумала, что он нашел ту, с которой будет более счастлив, чем со мной.

Я ошарашенно на нее посмотрела.

— Он никогда не намекал, не говоря уже о прямых признаниях…

— Да я уже поняла, что ошиблась. — Грустно улыбнулась ведьма. — Просто хотелось поскорее увидеть его счастливым.

— Ну так у него есть же Ульрика, — заметила я.

— Та рыжая? Не путай просто «такие отношения» и нечто больше.

Хильна обернулась к часам, висящим на стене.

— А время-то уже очень позднее. Как твой лекарь, настаиваю — укладывайся-ка ты спать. Пора тебе отдохнуть.

В течение недели, что я провела у ведьмы, она к своим обязанностям подходила более чем ответственно: тщательно следила, чтобы я вовремя принимала различные снадобья, выводила меня на улицу на краткие прогулки, кормила сытными обедами, от которых я довольно быстро стала набирать не так давно потерянный вес. Но мне было ценнее всего то, что она со мной разговаривала — на совершенно разные темы и в основном те, которые я больше ни к кем и обсудить-то не могла. В ответ она делилась не менее сокровенным. Хотя разница в нашем воспитании, отношении ко многим моментам и в целом малосхожее мировоззрение порой складывались в преграду, преодолеть которую не всегда удавалось.

И все же я была уверена, как бы Хильна не старалась делать вид, что она холодная, неприступная женщина — как и положено морским ведьмам, все же какие-то теплые чувства к Джемтиру имела. Пусть не любовь, но крепкая привязанность и уважение — точно.

* * *

Я внимательно разглядывала Илву, усиленно разыскивая знакомые черты. Девочка сидела за столом и рисовала, от усердия высунув язык. Затем я перевела взгляд на Хильну. Та сидела рядом с дочкой и вышивала полотенце: ларды у неё выходили четкие, строгие, как будто линейкой чертила. И выражение лица у ведьмы до невозможности было похоже на дочерино, только что язык не высунула. Ну точно, девочка вылитая мать, только цвет глаз совсем другой — яркий, завораживающий.

Ведьма заметила мой интерес. Когда Илва выбежала из комнаты, чтобы пополнить запас мелков, Хильна спросила:

— Думаешь на кого же похожа? — Она видимо совсем не обиделась и улыбнулась, но так, с хитрецой.

— Ага. Она же не от Джетмира?

— Знаешь, я была бы этому только рада, но нет.

— Все равно не понимаю, как ты можешь скрывать и от её отца, и от неё самой?

— Я в любом случае не могла бы ему рассказать — не знаю где он. — Она безразлично пожала плечами.

— Астари, а вы умеете рисовать? — вдруг спросила Илва, вернувшаяся в спальню, которую называли теперь моей, но по сути обе хозяйки дома проводили в ней времени ненамного меньше меня.

Пришлось в меру своих скромных возможностей помогать девочке. Та, совсем не церемонясь, забралась ко мне на кровать, разложила свои принадлежали — листы, цветные мелки, и принялась рассказывать, что бы она хотела изобразить. Я ей содействовала.

Было видно, что Хильна хотела сделать замечание дочери, но передумала — поладили мы с девочкой неплохо, нам было вполне интересно друг с другом. И она мне не мешала и не утомляла. Скорее уж наоборот — общаясь с Илвой, я словно подпитывалась энергией.

— А как ты познакомилась с отцом Илвы?

Вопрос был бестактным, но в обществе ведьмы я вообще забыла обо всем манерах — она и сама была прямой, вежливой в той мере, чтобы это не казалось грубостью. Так было проще, спокойнее. Свободнее. У нее в доме даже дышалось по-другому, словно воздух был другим — чистым, чуть пьянящим, как вино, развязывающее язык и разливающее по крови легкость.

Сама девочка дремала, положив голову мне на колени, поэтому мой вопрос ее бы ничуть не задел.