Чужая Земля

Время от времени на совете вождей звучит предложение разобрать все четыре городских входных тоннеля как морально устаревшие и пустить камень в дело – например, соорудить еще несколько колодцев и отремонтировать акведук. И каждый раз вожди единогласно решают еще немного обождать. Потому что пока все роды и племена не объединились под одной рукой, остается небольшая вероятность нападения на столицу. Зачем и какому отщепенцу это будет надо и на что он может рассчитывать, кроме неудачной попытки грабежа, никто не понимает. Но лучше подстраховаться.

Здесь своих не грабят. И не берут чужое без спроса. На всякий случай за кражу полагается наказание, очень рациональное, как все у аборигенов. У нас бы руки поломали, а тут ломают ноги, чтобы злодей мог сам себя обслуживать и делать какую-то полезную работу, добывая пропитание. Но что-то я в столице колченогих не замечал.

А если племена объединятся, на планете вообще перестанут воровать. Мало им того, что они в повседневной жизни не врут, хотя прекрасно знают понятие обмана и считают высоким искусством военную хитрость. Они вынесли обман в узкую профессиональную сферу, в область штабной игры или финтов воина на поле боя – потому что нигде больше на «Зэ-два» нет места для лжи. В торговле между людьми и между племенами, в любви и ненависти, в горе и радости напротив тебя лицом к лицу всегда такой же, как ты, он чует правду сердцем.

Многие, наверное, скажут, что жить без вранья трудно, вспомнят «нас возвышающий обман», ложь во спасение и прочую лирику.

А как по мне, очень просто – не надо хотеть другим плохого. Сволочью не надо быть, и все у вас получится. Обратите внимание, отчего возникают конфликты на «Зэ-два», вплоть до военных. Это всегда столкновение мнений. Расхождения в целеполагании. Конкуренция стратегий. Наконец, разные взгляды на то, что надо делать прямо здесь и прямо сейчас. Но никогда не подлость, не желание выгоды за чужой счет. Даже пресловутые грабительские налеты кочевников, почти забытые уже, всегда имели целью отнюдь не прямую наживу, а демонстрацию лихости, удали молодецкой и атакующего потенциала, чтобы мнение кочевых вождей имело впоследствии больший вес. Чистая политика. Если ты не обозначил свои возможности, их не примут в расчет, когда двинутся в твою сторону за своим интересом. Может получиться глупо. Соседи придут, а тут внезапно ты, и категорически против того, что они задумали, – а у них процесс запущен, уже не остановить. Такое «столкновение мнений» чревато той самой войной на уничтожение, о которой нынче говорят только шепотом. Поэтому вожди слегка куролесят, чтобы ненароком не загнать племя в неудобное положение, когда придется драться всерьез. Гуманисты, черт побери.

И вот этих удивительных людей великий вождь Унгусман хочет собрать в единую нацию…

Город взорвался шумом и гамом нам навстречу, люди высыпали на улицы приветствовать гостей. К счастью, проезжая часть широкая, из расчета, чтобы свободно прошла четверная упряжка, и жители столицы понимают, что с транспортным средством шутки плохи. Но детей толпа все равно придерживала руками. Караул догнал машину и бежал позади, не переставая весело скалить зубы, а шаман вовсю наяривал на своем тамбурине почти у меня над ухом.

Иногда мне казалось, что навстречу попадаются знакомые лица, но без включенной «распознавалки» в планшете я не был в этом вполне уверен и отвечал на приветы стандартным жестом пожелания счастья. Не особо это вежливо, но мой рабочий круг общения – во дворце, и там я никогда не ошибусь. А торговцы и ремесленники, с которыми случалось пересечься на пару минут, вряд ли бы отпечатались в моей памяти, будь они даже землянами. Я не виноват, просто все силы уходят на вождей, шаманов и обслуживающий персонал дворца.

Газин решил вопрос приветствия широких народных масс радикально: он снова встал, отдал честь, выпятил грудь – и поехал, как маршал на параде. О том, что на груди у него новый орден, а уникальная наблюдательность аборигенов давно полковнику известна, я не подумал. Мне такие материи недоступны. И напрасно, кстати, непрофессионально это, надо себя пересиливать. Молодец полковник-то. Вон, теперь весь город будет знать, что командира первой вахты Россия наградила, – и сделает какие-то выводы. Черт знает какие, но, наверное, хорошие.

А хитрый Брилёв положил обе руки на руль.

Коварный Калугин уткнулся в планшет носом и притворился, что он сегодня всего лишь мой помощник. Чтобы не выглядеть совсем уж лодырем, он высунул подальше за борт машины плечо с камерой и теперь рассказывал мне, кто из «особой базы данных» замечен в толпе. Ничего интересного, пара связных от кочевых племен и караванщик с севера, известный тем, что иногда по просьбе своих вождей привозит в столицу местный аналог диппочты, пряча свитки на всякий случай в заднице коня. Маргинальная, в общем, публика.

Брилёв свернул к дворцу. Когда-то это была внутренняя крепость, последний рубеж обороны и, несмотря на многократные перестройки, до сих пор выглядит скорее брутально, чем парадно.