Читаем Чужая Земля полностью

Чужая Земля

Гилевич с контейнером подбежал к вождю и принялся его тормошить. Тот слабо шевелился. Показался отец Варфоломей, один спецназовец, второй… Потрепанные, но не поломанные – а это главное. Встал на ноги Тунгус. Так, все в сборе. И куда они глядят?..

Тут вождь опять сделал «вот так». А остальные побежали к машине.

– У нас под хвостом целая армия! – крикнул Гилевич, запрыгивая в дверь. – Тунгус их держит!

Вождь короткими шажками медленно двигался к конвертоплану – лицо напряженное, руки вперед, в каждой – по боевому жезлу. Раздалось несколько очередей, потом в салон кубарем вкатились стрелки. И наконец, появился вождь. С достоинством, не бегом.

– Полетели, – сказал он просто.

И они полетели.

Чернецкий приподнял машину, дал всем время пристегнуться, потом на форсаже рванул вертикально, молясь, чтобы не подвели движки, и под самым сводом пещеры завалил машину на бок.

Увидел клешню манипулятора и, как обещал, сунул крыло прямо в нее.

У него и в мыслях не было, что такое возможно.

А получилось.

* * *

Когда Акопов вцепился клешней в крыло, маленький конвертоплан не только перекосило, но еще и развернуло, и встал он в трещине враспор, ни туда, ни сюда. Акопов понял это сразу, по нагрузке на манипулятор, а Чернецкому было невдомек, и они с бортмехаником Попцовым изготовились к следующему акробатическому этюду – снова упасть вниз и еще раз попробовать вылететь.

Без балласта. Вдруг получится.

– Алик, ты меня крепко держишь? – крикнул Чернецкий.

– Мертво! Опускаю лестницу! Выходите все!

– Все с борта! – приказал Чернецкий.

– А как же вы… – заволновался сержант.

– Все-все-все, – заверил его командир.

Они висели правым крылом вверх, нарочно, чтобы никому не пришлось лезть через Чернецкого, наступая ему грязными башмаками на щегольской синий китель с золотыми нашивками.

Кроме шуток, именно поэтому.

Первым машину покинул Гилевич с контейнером на ремне через плечо.

– Командир, умоляю, без фокусов, – попросил он.

– Давай-давай, – отозвался тот.

Вторым шел Тунгус.

– Завтра в полдень будь во дворце.

– Постараюсь, – сухо ответил Чернецкий. – Ой… Виноват, благодарю за честь, приложу все усилия.

Тунгус бросил на командира ехидный взгляд и полез наружу, бормоча под нос:

– Еще не знаю, что ему подарить, жену или коня, а если жену, то которую… Есть одна старенькая, но еще вроде ничего, шевелится, как молодая…

Чернецкий прислушался к транслятору и благоразумно промолчал.

– Вы точно выходите? – Сержант явно чуял подвох.

Командир поторопил его жестом.

– Не видишь – висим!

– Ну вы тут главный, вам виднее…

– Не хулиганьте, – попросил отец Варфоломей, протискиваясь в люк. – А то, ей-богу, наложу епитимью!

Когда в машине остались только двое, Чернецкий с облегчением выдохнул.

– Олежка, готов?

– Да как сказать… Командир, мы, кажется, действительно висим.

– Ничего подобного. Сейчас Алик отпустит, и вывалимся. Ну поцарапаемся слегка… Внимание! Алик! Бросай!

– А если не брошу?

– Почему?!

– Вылезай давай, вот почему.

– Алик, не будь занудой. Я пустой легко выскочу отсюда. Как пробка из бутылки. Положу машину на спину, потом заберем ее и починим. А если ты уронишь ее в пещеру… Ты же не хочешь оставить меня без крыльев, брат?

– Мне грустно тебе это говорить, Саша… – начал Акопов.

– Вот совсем не слышу грусти! – Чернецкий повысил голос: – Алька, не сбивай мне настрой! Бросай!

– Саша, ты застрял, – сказал Акопов. – Тебя заклинило. Я чувствую процентов двадцать твоего веса.

– Ну вот и отпусти. И поглядим. Слушай, отпусти по-хорошему, а?

– Я-то отпущу, но у тебя оба киля будут повреждены. Скажи Олегу, пусть высунется, если мне не веришь.

– А крыло?

– Крыло более-менее, с килями плохо.

Там выступ скалы, и ты левым на него прямо наделся, а правый зажмет и вывернет, когда я тебя брошу.

Чернецкий оглянулся на Попцова. Механик сидел с каменным лицом, ожидая приказаний.

– Ладно, посмотри, – разрешил Чернецкий.

Механик отстегнулся и уполз в хвостовую часть салона.

– Мне очень жаль, – сказал Акопов. – Я тоже люблю твою машинку.