Чужая женщина

— Ни хрена. Он МОЙ сын. Ясно тебе? Мой. Я не спала ночами, я вставала к нему, когда он болел. Я его любила двадцать четыре часа в сутки. А ты его бросила, чтобы выйти замуж за своего олигарха, чтоб в золоте купаться и танцевать. Ты порхать хотела. Вот и порхай.

Я задохнулась, и моя боль обмоталась удавкой мне вокруг горла.

— Тыыы. Как ты можешь так? Ты ведь знаешь… я ради отца. Меня заставили.

— Я бы Чертенка не бросила, даже если б настал апокалипсис, а ты смогла, значит, он не нужен тебе был. Уходи, Зоря. Не ходи к нам, пока не успокоишься.

— Ты меня гонишь?

Не верю, что слышу это от нее.

— Да. Пора нам поговорить с тобой. То, что нас родили одни родители, не значит, что я тебе чем-то обязана, ясно? Не значит, что ты придешь ко мне в дом, когда вздумается, и попытаешься забрать моего ребенка.

Я вздрагивала от каждого ее слова, словно от ударов в солнечное сплетение.

— Моего ребенка, — эхом повторила и сама себя почти не услышала.

— И деньги мне твои не нужны больше. Можешь не переводить мне. Я и так справляюсь. Не приближайся к Тимке. Ясно? Не мать ты ему. И мне сестрой быть перестанешь, если продолжишь давить на нас.

Каждое ее слово ударом в грудь такой силы, что я две ладони прижала и вдохнуть не могу, и выдохнуть. А она в подъезд зашла и перед моим носом дверь захлопнула.

И отсюда вышвырнули. Стало вдруг так холодно. Я пошла к машине за руль сесть уже не решилась. Села на лавку вместе с бутылкой, отпила водки с самого горлышка. Боль не стихала, становилась все яростней и страшнее. Я набрала маму. Она ответила таким же металлическим голосом, как и у Леры.

— Мам… можно я к вам приеду?

— Что такое? С Денисом поругалась?

— Нет… просто к вам захотелось. Денис в отъезде.

— У тебя свой дом есть. Ночевать дома надо. Вдруг муж вернется, а тебя нет. Потом будешь бегать и жаловаться, что тебя поколотили.

— Не буду. Зачем вам жаловаться, если вы сами меня этому монстру отдали чтоб жить хорошо и дачу себе отгрохать, как у царей.

— Ты не в себе?

— Нет. Я сейчас как раз в себе. Вы… вы меня продали ему. Вы мне жизнь разрушили.

— Неблагодарная дрянь. Я твою жизнь из осколков собрала и конфетку сделала из нее. Ты молиться на меня должна.

— А под оберткой конфетки гниль кровавая. Ты сына у меня отняла, душу, тело. Ты не мать… ты такое же чудовище. Мне страшно называть тебя матерью.

— Ты что пьяная, Зорь?

— Чудовищаааа. Вокруг меня одни чудовищааа.

— Ты не дома? Где Денис?

— Не знаююю. Если бы он сдох, мне было бы плевать, где это произойдет и где разложится его тело. Я вас всех ненавижу.

Трубку забрал отец.

— Ты где? Я приеду заберу.

А теперь они приедут заберут. Конечно. Ведь Денис может разозлиться. Я выключила сотовый и откинулась на спинку лавки, подставляя лицо каплям дождя.

— Ты допивать будешь?

Отрицательно качнула головой и протянула бутылку женщине в черном платке. Она взяла из моих рук бутылку, я думала, выпьет, но женщина вылила содержимое, а бутылку в пакет положила.

— Ты бы шла домой. Нечего сидеть тут и беду ждать. Кто сам неприятности ищет, обязательно находит.

И мне вдруг смешно стало. Неприятности?

— Ты что здесь на лавке для алкашей потеряла? Молодая, красивая. Вызывай такси и уезжай.

— Жизнь потеряла. Вы не видели, нигде не валялась? Грязная такая, черная, с пуантами?

Женщина усмехнулась уголком рта с тонкими обветренными губами.

— А зачем тебе такая? Я вот белую ищу, чистую, с запахом свежевыпеченного хлеба, не видела?

Я тоже усмехнулась…

— Может, они с моей ушли?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Нет. Твоей и моей точно не по пути. От моей уже ничего не осталось, по ней погост слезами обливается, а твою еще отмыть можно. За счастье держаться надо, а не отпускать от себя. Ты свою жизнь не теряла. Ты ее каждый раз сама выбрасываешь. Хочешь про будущее скажу твое?

Вдруг за руку меня взяла, ладонью вверх повернула. Я быстро закивала.

— Денег дай, и все скажу.

Я в кошельке порылась. Но там налички не оказалось, одни кредитки. Сняла серьги золотые с бриллиантами в виде сердца и отдала ей.

Женщина мне в ладонь посмотрела и назад отпрянула. Руку мою бросила.

— И правда, грязная. Но не ты ее пачкала… а смерти много вокруг тебя.

Я словно вмиг протрезвела, даже в голове пульсация стихла.

— Чьей смерти? Где смерть?

— Там, где ты…

Встала с лавки и начала крестить меня, утягивая за собой мешок с бутылками.

— Клялась ведь, что не буду. Обет дала. Бес попутал. Не иначе бес. Прости Господи.

Чокнутая какая-то. Как я сразу не поняла, что она не в себе?

— Чья смерть?

— Не знаю. Она рядом с тобой по пятам идет.

Она быстро-быстро пошла от меня прочь. Я сильнее закуталась в пальто. Стало вдруг невыносимо холодно, и в голове прояснилось. Я залезла в машину, вытирая мокрые от слез щеки. А в ушах голос хриплый женский звучит:

"За счастье держаться надо, а не отпускать от себя. Ты свою жизнь не теряла. Ты ее каждый раз сама выбрасываешь…".

На дорогу выехала, а из глаз опять слезы катятся, и голоса в голове. Сестры, Олега. Дениса, матери.