Чужак

– Надеюсь, вы не будете против, если мы остановимся перекусить. Маме нужно питаться строго по часам, и она не успела приготовить сэндвичи в дорогу. Я ее торопил, боялся, что мы опоздаем вас встретить. – Он понизил голос, словно признаваясь в чем-то постыдном: – Если она вовремя не поест, у нее падает уровень сахара в крови. И она может потерять сознание.

– Мы бы тоже не отказались перекусить, – ответил Хоуи.

– Эта история, которую нам рассказала ваша коллега…

– Давайте мы все обсудим, когда доберемся до вашего дома, – перебил его Ральф.

Клод кивнул:

– Да, наверное, так будет лучше.

В кафе пахло – и даже приятно – раскаленным жиром, фасолью и жареным мясом. Играла музыка: Нил Даймонд пел на испанском «I Am, I Said». За прилавком у кассы висел список фирменных блюд (без особых изысков). Над проходом в кухню красовалась разрисованная фотография Дональда Трампа. Его светлые волосы были закрашены черным; кто-то пририсовал ему жидкую челку и усы, а внизу написал: Yanqui vete a casa. «Янки, валите домой». Сначала Ральф удивился: Техас – сугубо республиканский штат. Потом вспомнил, что здесь, вблизи от границы, белые если и не были меньшинством, то лишь ненамного превосходили по численности мексиканцев.

Они уселись в дальнем углу, Алек и Хоуи – за маленький столик на двоих, все остальные – за соседний столик побольше. Ральф заказал гамбургер; Холли – овощной салат, который, как выяснилось, состоял в основном из увядших листьев салата айсберг; Юн и Болтоны отдали предпочтение «Мексиканскому миксу», включавшему в себя тако, буррито и эмпанаду. Официантка по своей инициативе поставила им на стол большой кувшин с холодным чаем.

Люба Болтон смотрела на Юна во все глаза, блестящие, как у птицы.

– Вы говорили, вас зовут Сабло? Нечасто встретишь такую фамилию.

– Да, нас немного, – сказал Юн.

– Вы из Мексики или родились уже здесь?

– Уже здесь, – ответил Юн и откусил зараз половину своего тако. – Американец во втором поколении.

– Замечательно! Сделано в США! Знавала я одного Августина Сабло, когда жила дальше к югу, еще до замужества. Он был водителем хлебовозки в Ларедо и Нуэво-Ларедо. Когда он проезжал мимо нашего дома, мы с сестрами кричали ему: «Дай-ка нам churro éclairs[20]». Вы с ним, случайно, не родственники?

Юн не то чтобы покраснел, но его оливково-смуглые щеки немного потемнели, и он покосился на Ральфа.

– Да, мэм, это мой папа.

– Как тесен мир! – воскликнула Люба и рассмеялась. Смех обернулся надрывным кашлем, и она начала задыхаться. Клод похлопал ее по спине, причем так сильно, что трубка выпала у нее из носа и свалилась в тарелку. – Ох, сынок. Посмотри, что ты наделал, – сказала Люба, отдышавшись. – Теперь у меня весь буррито в соплях. – Она вернула трубку на место. – Хотя черт с ним. Из меня вышло, в меня же вернется. Ничего страшного. – Она откусила кусок буррито и принялась жевать.

Ральф рассмеялся первым, к нему присоединились все остальные. Даже Хоуи и Алек, хотя они почти все пропустили. Ральф подумал, что смех действительно объединяет людей. Как хорошо, что Клод взял с собой маму. Она у него просто бомба.

– Да уж, мир тесен, – повторила Люба Болтон и наклонилась вперед, сдвинув тарелку своим внушительным бюстом. Она по-прежнему смотрела на Юна, сверкая птичьими глазами. – Ты же знаешь историю, которую она нам поведала? – Она указала взглядом на Холли, которая задумчиво ковырялась вилкой в салате.

– Да, мэм.

– Ты в нее веришь?

– Я не знаю. Я… – Юн понизил голос: – Скорее да.

Люба кивнула и тоже понизила голос:

– Ты когда-нибудь видел парад в Нуэво? Processo dos Passos[21]? Может быть, еще в детстве?

– Sí, señora[22].

Она еще больше понизила голос:

– Ты помнишь его? Farnicoco[23]? Ты его видел?

– Sí, – сказал Юн, и Ральф отметил, что хотя Люба Болтон была совершенно белой, Юн Сабло без малейших раздумий перешел на испанский.

Она спросила совсем тихим шепотом:

– Тебе потом снились кошмары?

Юн на секунду замялся и кивнул:

– Sí. Muchas pesadillas[24].

Люба откинулась на спинку стула, удовлетворенная, но очень серьезная. Посмотрела на Клода.

– Слушай этих людей, сынок, – сказала она. – Кажется, у тебя назревают большие проблемы. – Она подмигнула Юну, но не шутливо. Ее лицо было мрачным. – Muchos.

4

Когда они снова выехали на шоссе, Ральф спросил Юна о processo dos Passos.

– Костюмированный парад на Страстной неделе, – ответил Юн. – Церковь не одобряет, но и не препятствует.

– А кто такой Farnicoco? Тот самый Эль Куко Холли?

– Хуже, – мрачно сказал Юн. – Хуже Человека с мешком. Farnicoco – Человек в капюшоне. Сам сеньор Смерть.

5

До дома Болтонов в Мэрисвилле они добрались около трех часов дня, когда жара стала невыносимой. Расселись в крошечной гостиной, где старенький кондиционер – шумный, сотрясавший стекла агрегат, которому, с точки зрения Ральфа, уже давно пора было в утиль, – честно старался хоть как-то охладить воздух, нагретый столькими разгоряченными телами. Клод принес с кухни набитый льдом пенопластовый холодильник, откуда достал банки с колой.