Чужак

– Не называй меня так. После всего, что ты сделал, ты не вправе обращаться ко мне по имени. Я сейчас не кричу в полный голос только потому, что мои дочки сидят наверху и слушают пластинки своего мертвого отца.

– Пожалуйста. – Ральф чуть не добавил: «Не заставляй меня умолять», – но это были бы неправильные слова. Этого было мало. – Я тебя умоляю. Давай поговорим.

Она подняла руку с сигаретой и рассмеялась страшным, безжизненным смехом.

– Я думала, что теперь, когда все гниды и вши расползлись, я могу выйти на собственное крыльцо и спокойно покурить. И смотрите, кто к нам пришел. Самая главная гнида, всем гнидам гнида. Я повторяю в последний раз, мистер Гнида, который убил моего мужа. Пошел… на хрен… отсюда.

– А если убийца – не он?

Ее глаза расширились, рука, давившая на дверь, вдруг ослабла, пусть ненадолго.

– Если не он?! Господи боже, он же сказал, что никого не убивал! Он так сказал перед смертью! Что еще тебе нужно? Телеграмму от архангела Гавриила, переданную лично в руки?

– Если это не он, то настоящий убийца все еще на свободе, и он уничтожил не только вашу семью, но и семью Питерсонов.

Она на секунду задумалась, потом сказала:

– Оливер Питерсон мертв, потому что тебе и этому сукину сыну Сэмюэлсу надо было устроить цирк. И его убил ты. Разве нет, детектив Андерсон? Выстрелом в голову. Завалил парня на месте. Прошу прощения, мальчика.

Она захлопнула дверь у него перед носом. Ральф поднял было руку, чтобы постучать, но передумал и пошел прочь.

12

Марси стояла, дрожа мелкой дрожью, со своей стороны двери. У нее подгибались колени. Она кое-как доковыляла до скамеечки в прихожей, куда домочадцы и гости садились, чтобы снять грязную обувь. Наверху убитый Джон Леннон пел о том, что он будет делать, когда вернется домой. Марси растерянно уставилась на сигарету у себя в руке, словно не понимая, как она там оказалась. Потом сломала ее пополам и убрала в карман халата (это действительно был халат Терри). Ну, хоть что-то хорошее: он не дал мне вернуться к этой пакостной привычке, подумала она. Наверное, стоит послать ему открытку с благодарностью.

Удивительно, как ему только хватило наглости прийти к ней домой после того, как он разрушил ее семью. Какой наглостью нужно обладать. И все же…

Если это не он, то настоящий убийца все еще на свободе.

И как ей теперь с этим справляться, если она даже не может найти в себе силы зайти на «Веб Эм-Ди» и посмотреть, сколько времени длится первая стадия горя? Что ей теперь делать? И почему она должна что-то делать? Это не ее дело, не ее ответственность. Полиция арестовала не того человека и продолжает упрямо настаивать на своей правоте, хотя они проверили алиби Терри и знают, что оно крепкое, как скалы Гибралтара. Пусть теперь они ищут настоящего убийцу, если им хватит смелости. Ее дело – продержаться сегодняшний день и не сойти с ума, а потом – когда-нибудь в будущем, о котором пока трудно думать, – понять, как жить дальше. Остаться здесь, в этом городе, где половина жителей убеждена, что человек, убивший ее мужа, сделал богоугодное дело? Отдать своих дочерей на растерзание этому обществу каннибалов, известному под названием «средняя школа», где человека высмеивают и травят даже за то, что он ходит не в тех кроссовках?

Я правильно сделала, что прогнала Андерсона. Как можно было впустить его в дом? Да, он говорил искренне – мне показалось, что искренне, – и все равно… Как можно было впустить его в дом после всего, что он сделал?

Если это не он, то настоящий убийца…

– Замолчи, – прошептала она. – Пожалуйста, замолчи.

…все еще на свободе.

И что, если он совершит новое убийство?

13

Большинство жителей Флинт-Сити из среднего и высшего класса были уверены, что Ховард Голд родился в богатой или по крайней мере вполне обеспеченной семье. И хотя Хоуи совсем не стыдился своего простого происхождения, он не разубеждал этих людей. На самом деле он был сыном бродячего деревенского парня, временами – ковбоя, временами – всадника на родео, колесившего по всему юго-западу на трейлере «Эйрстрим» вместе с женой и двумя сыновьями, Ховардом и Эдвардом. Ховард сам оплатил свою учебу в университете, потом помог оплатить обучение Эдди. Он содержал престарелых родителей (Эндрю Голд не скопил ни гроша), и у него оставалось достаточно денег на жизнь.