Чужак в чужой стране (Stranger in a Strange Land)

– Мне кажется, они существуют только в мозгу Майка, как результат набожной болтовни и суеверий, которые парню вдолбили в мозги в таком далеком детстве, что он теперь считает их реальностью.

– Джилл говорила о них достаточно серьезно.

– В присутствии Майка я тоже буду говорить о них серьезно. Обычная вежливость. Одна моя добрая знакомая верит в астрологию. Я не позволю себе обидеть ее, высказав все, что я думаю о ее увлечении. Способность человека верить в невероятное – например, в то, что дети должны быть лучше родителей – вряд ли отомрет. Вера – это леность ума, но вера Майка в Старших Братьев не более иррациональна, чем убеждение в том, что молитвой можно вызвать дождь.

– Знаешь, Джабл, я тоже верю в бессмертие души, однако категорически против того, чтобы меня посещало привидение моего деда. У него был несносный характер.

– У моего деда характер был не лучше, и я, кстати, этот характер от него унаследовал. Но это вовсе не значит, что можно лишить гражданина его неотъемлемого права на собственность только потому, что он умер. Очевидно поэтому в округе, где я родился, очень уважали усопших предков и всегда выделяли большие деньги на содержание кладбища. У Майка не может быть собственности на Марсе, потому что там все принадлежит Старшим Братьям. И я не смогу ему объяснить, что он является собственником акций Лунар Энтерпрайзез, Лайл-Драйв и недвижимости. Их первоначальных владельцев нет в живых – тем хуже: они стали Старшими Братьями, и Майк никогда не помыслит претендовать на их собственность.

– Выходит, он неправоспособен?

– Вот именно. Майку не нужна собственность еще и потому, что он не понимает ее сути. Даже собственную зубную щетку он вряд ли считает своей. И если ты ее заберешь, он решит, что так велели Старшие Братья. – Джабл развел руками. – В части, касающейся отношений собственности, Майк неправоспособен, и нам не стоит добиваться признания его правомочий, так как неизвестно, кого назначат опекуном.

– Очень даже известно: Дугласа или кого-то из его марионеток.

– Ой ли? Ты знаешь, кто заседает в Верховном Суде? Они могут назначить какого-нибудь Саввонавонга, Нади или Кима.

– И то верно.

– И в этом случае Майк не доживет до старости или будет заперт на какой-нибудь закрытой даче, откуда сбежать не так легко, как из Бетесды.

– Что же ты собираешься делать?

– Отказаться от его номинального наследства. Оно слишком опасно.

– Ты можешь отказаться от таких денег?

– Не могу. Но отказ от наследства изменит соотношение сил. Любая претензия на наследство вызовет проверку правоспособности Майка. Нам же выгоднее заставить тигра бежать, если мы уже схватили его за уши. Сейчас я изложу тебе план наших действий. Твоя задача – изо всех сил придираться к нему и находить слабые места в его политической части. Юридическую часть я отработаю сам. Нам необходимо…

Глава 19

На следующее утро дипломатическая делегация Марса отправилась во Дворец Министров. Первому в истории Марса претенденту на марсианский престол Майку Смиту не было дела до цели поездки: он наслаждался самой поездкой. Он сидел между Джилл и Доркас в положенном по протоколу дипломатическом аэроавтобусе, слушал болтовню девушек и обозревал окрестности. Сидение было рассчитано на двоих; сидя втроем, они очаровательно сближались. Майк обнимал девушек за плечи, смотрел по сторонам, слушал и был счастлив больше, чем во время купания.

Смит впервые видел материальное воплощение земной цивилизации. Сходя с «Чемпиона», он был еще не в состоянии что-либо увидеть; из окна такси по дороге из Бетесды он тоже почти ничего не успел рассмотреть и ни во что не смог вникнуть. В последующие десять дней его мир был ограничен забором, внутри которого находились дом Харшоу, бассейн, розы, трава, деревья.

За эти десять дней Майк немного освоился и уже узнавал окна. Он понял, что прозрачные стены сделаны специально для того, чтобы сквозь них смотреть. Сейчас он догадался, что нагромождения диковинных предметов – это города. Девушки помогли ему сориентироваться по движущейся карте, приветливо поблескивавшей на специальном пульте. Майк лишь недавно узнал, что люди тоже пользуются картами; тогда ему впервые захотелось домой. Та, первая карта, была неподвижной и мертвой по сравнению с картами, которые Майк видел дома, но тем не менее она ему понравилась. Пусть она была несовершенной по форме, но сама идея карты была марсианской. Они пролетели почти двести миль, и каждый дюйм этого пути Майк пытался впитать и полюбить. Он был поражен величиной человеческих городов и их кипучей жизнью, совершенно непохожей на жизнь его народа. Майк удивился, что города не вымирают. Разве под силу кому-нибудь, кроме Старших Братьев, созерцать такие массы событий и вникать в такие толщи настроений? Дома ему приходилось бывать в брошенных городах; эти города потрясали душу Майка, но учителя очень скоро запретили ему подобные посещения, так как вникли, что он еще не созрел для таких эмоций.