Чужак в стране чужой

— Привет, ребята! Да пребудет на вас благословение Господа всемилостивейшего. Очень рад снова вас увидеть, мистер Смит. И вас, доктор, тоже.

Он вытащил изо рта сигару и взглянул на Джилл:

— А эта юная леди — вы, кажется, тоже были тогда во Дворце?

— Да, сенатор. Я Джиллиан Бордман.

— Вот так я, милая, и подумал, так я и подумал. Вы спасены?

— Н-ну, как вам… думаю, нет, сенатор.

— Никогда не поздно, ни-ког-да. Вы можете пройти во Внешний Храм, там сейчас состоится служба для ищущих, — я скажу кому-нибудь из стражей вас проводить. А мистер Смит и док проследуют в Святилище.

— Сенатор…

— Э-э, да, док?

— Если мисс Бордман нельзя в Святилище, мы, пожалуй, тоже сходим на службу ищущих. Она — медсестра и переводчица мистера Смита.

— Он что, — явно обеспокоился Бун, — больной? А с виду так и не скажешь. И зачем ему переводчица? Он прекрасно говорит по-английски, я своими ушами слышал.

Джубал пожал плечами:

— Не то чтобы, однако, как его личный врач, я предпочел бы иметь под рукой медсестру. Мистер Смит не совсем еще адаптировался к нашей планете. Согласен, переводчица не обязательна. А почему бы вам не спросить его самого? Майк, ты хочешь, чтобы Джилл пошла с нами?

— Да, Джубал.

— Н-но… Хорошо, мистер Смит.

Бун снова удалил сигару изо рта, вставил на ее место два пальца и оглушительно свистнул:

— Херувима сюда!

Буквально через секунду рядом с ними возник подросток в короткой, непомерно широкой мантии, туго обтягивающих рейтузах, кроссовках и — с распростертыми голубиными крылышками на плечах. У него были золотые кудряшки и лучезарная улыбка. «Хорошенький до тошноты, — мелькнуло в голове Джилл. — Ну прямо что твоя кондитерская реклама».

— Слетай-ка в приемную Святейшего, — скомандовал Бун, — и скажи дежурному смотрителю, чтобы к вратам Святилища доставили еще один значок паломника — и сию же секунду. Пароль — Марс.

— Марс! — повторил херувимчик, по-скаутски отдал честь, а затем, не разбегаясь, прыгнул футов на шестьдесят, за пределы плотного кольца зевак.

«Ясненько, — подумала Джилл, — зачем ему такая беременная хламида — чтобы прыгательное устройство не выпирало».

— С этими значками у нас строго, — объяснил Бун. — Вы не поверите, сколько тут околачивается грешников, желающих причаститься Радости Господней, не смыв с себя предварительно грехи. Чем так на одном месте ждать, давайте послоняемся, посмотрим, что тут к чему. Хорошо, что вы пораньше пришли.

Пробившись сквозь толпу, они миновали двери огромного храма и оказались в длинном высоком зале; тут Бун остановился.

— Не знаю, задумывались ли вы когда-нибудь, насколько в любом деле — даже в служении Господу — нужна торговая хватка. Любой турист, идет ли он на службу ищущих — они, кстати сказать, проводятся круглосуточно, — или просто бьет баклуши, обязательно проходит это помещение. И что же видит он здесь? Уйму возможностей испытать свою удачу. — Бун указал на слот-машины, ровными рядами вытянувшиеся вдоль обеих стен. — Бар и закусочная в самом конце, так что он и выпить даже не может, не столкнувшись с этим вызовом. И нужно очень уж закоснеть во грехах, чтобы пройти такой путь, не потратив монету-другую… Вы только не подумайте, что мы вытряхиваем из них деньги, ничего не давая взамен. Вот, посмотрите.

Бун с трудом протолкался к ближайшему «однорукому бандиту» и потрогал игравшую на нем женщину за плечо:

— Позволь, дщерь моя.

Женщина с фостеритскими четками на шее раздраженно вскинула голову — и тут же улыбнулась:

— Пожалуйста, епископ.

— Господь с тобой. Обратите внимание, — продолжил Бун, засовывая в прорезь четвертак, — что грешник обязательно получает благословение и сувенир с текстом из Писания — вне зависимости от выигрыша мирского.

Колеса машины крутились все медленнее и наконец замерли; в окошке появилась надпись:

БОГ-ТЕБЯ-ВИДИТ.

— За это сочетание автомат платит три к одному, — заметил Бун, выгребая из лотка выигрыш. — А вот заодно и текст. — Он оторвал высунувшуюся из игрового автомата полоску бумаги и вручил ее Джилл: — Сохраните его, юная леди, и обдумайте на досуге.

Опуская бумажку в сумочку, Джилл скользнула по ней глазами.

«Но чрево грешника преполнено грязью. — Н. О. XXII, 17»[136].

— Обратите внимание, — все тем же голосом экскурсовода вещал Бун, — что выигрыш выдается не деньгами, а жетонами, а разменный киоск в самом конце, за баром… а там — уйма возможностей сделать пожертвование на благие дела. Так что грешник, скорее всего, не будет ходить далеко, а скормит свои жетоны тому же автомату — каждый раз получая новое благословение и новый текст. Кумулятивный эффект огромен! Да что там говорить, многие из самых верных агнцев нашего стада начинали именно с этого зала.

«Верные агнцы! — подумал Джубал. — По-нормальному говоря — послушные бараны».

— Ничуть не сомневаюсь, — сказал он вслух.