Чужак в стране чужой

— Судя по твоим описаниям, эти люди состоят в коллективном браке — групповая теогамия, так это называется. А потому, что бы там ни произошло — или должно было произойти, из твоих обиняков ничего не поймешь, — мы должны расценивать эти действия как сугубо приватные. Ну как можно говорить об оскорблении чьих-то тонких чувств, если «здесь же нет никого, кроме нас, богов»?

— Но я был оскорблен!

— Твоя божественность оказалась неполной. Ты ввел их в заблуждение. Ты сам на это напросился.

— Я?! Джубал, я не делал ничего подобного!

— Да не строй ты из себя дурака! «Я ударил Томми любимой игрушкой, а она сломалась. Томми бяка! Это он во всем виноват!» Если ты такой уж чувствительный, уходить нужно было сразу, ведь ты сразу увидел, что их обычаи идут вразрез с твоими. Но ты остался и с восторгом воспользовался благосклонностью одной из богинь — и вел себя с ней, как бог. Ты знал обстановку, и они знали, что ты знаешь. Майк ошибся лишь в одном — принял твое лицемерие за чистую монету. Но Майку, как Юпитеру, все позволено, у него своя божественная слабость — или сила? — он никогда не сомневается в братьях по воде. Это издержки его воспитания, против них он бессилен. Нет, Бен, Майк вел себя вполне корректно, возмутительным было твое поведение.

— Кой черт, Джубал, ты всегда все вывернешь шиворот-навыворот. Ну да, верно, я там слишком уж по-ихнему стал себя вести, влился в компанию, но ведь когда я уходил, я не мог иначе! Меня же точно чуть не вытошнило!

— На рефлексы ссылаешься? Любой человек, чей эмоциональный возраст превышает двенадцать лет, сжал бы зубы, сходил в уборную, а затем, малость очухавшись, вернулся бы назад и соврал бы что-нибудь для приличия. А ты что устроил?

— Да пойми же, я вынужден был уйти.

— Понимаю. Но тут не в рефлексах дело. Рефлекс может вывернуть желудок, но он не может указать ногам, куда им идти, не может собрать манатки, вытолкнуть тебя в дверь и заставить прыгнуть в трубу. Ты, Бен, ударился в панику. Вот только почему?

Какстон молчал, долго и уныло. Затем он вздохнул и сказал:

— Вообще-то, если так разобраться, наверное, я — ханжа.

— Нет, — покачал головой Джубал. — Да, ты повел себя по-ханжески, но не потому, что ты ханжа по натуре. Ханжа возводит свои правила приличия в статус законов природы. За тобой такого не замечалось — ни прежде, ни в данном случае. Ты легко приспособился ко многим обстоятельствам, не соответствовавшим твоему коду благопристойности, настоящий же ханжа должен был хлопнуть дверью сразу, при первом же взгляде на эту восхитительную татуированную леди. Копай глубже. Или тебе подсказать, в чем дело?

— Валяй. Я знаю только то, что вся эта история меня крайне расстроила — в частности, из-за Майка. Джубал, я поэтому к тебе и приехал, чтобы во всем разобраться.

— Понимаю, Бен, понимаю и очень тебе сочувствую. Но давай рассмотрим гипотетическую ситуацию. Ты там говорил о леди по имени Рут — вы с ней обменялись братским поцелуем и побеседовали.

— Ну и что?

— Предположим, Джиллиан там не было, предположим, что с тобой были бы тот же Майк и Рут, и они точно так же предложили бы тебе поучаствовать в совместной интимности. Был бы ты шокирован?

— Что? Ну да, конечно. Это же действительно шокирующая ситуация. Я в этом уверен, что бы ты там ни говорил о вкусах.

— Да, но насколько шокирующая? До тошноты? До панического бегства?

Какстон смущенно отвел глаза:

— Зараза ты, Джубал. Ну, хорошо. Пожалуй, я нашел бы какой-нибудь предлог, чтобы выйти на кухню или еще куда… ну а потом бы втихую смылся. Но не сломя голову.

— Признавайся как на духу, ты и впрямь начал бы предлог искать? Или тебе все-таки было интересно, что за торжественный прием они там устроили?

— Ну… — протянул Какстон. — Если честно, то не знаю. Мне, конечно, было любопытно узнать, что они там задумали, но я как-то не…

— Прекрасно, Бен. Вот ты и объяснил все свои заморочки.

— Как это?

— Ты подумай, что изменилось.

Какстон окончательно сник и закусил губу.

— Ну да, — сказал он после долгого молчания, — да. Если бы на месте Джилл была Рут, я бы удивился, но не возмущался бы. И шокирован бы не был. Сам знаешь, нас, газетчиков, мало что задевает, только совсем уж откровенное зло. Наверное, от Рут я бы глаз так быстро не отвел, хотя, признаюсь, ретировался бы из комнаты. Все-таки эти вещи — дело глубоко личное. Ну, я так считаю. Все дело в Джилл. Если бы не она, ничего бы этого не случилось. А так… я возмутился и взревновал.

— Ай да Бен.

Бен осекся, помолчал с минуту и продолжил совсем уже иным голосом:

— Ну да, я ревновал. Но честно, Джубал, в тот момент я мог поклясться, что ничего подобного нет и в помине. Я проиграл и давно уже с этим смирился. Но, Джубал, ты все-таки учти обстоятельства! Этот гарем коллективного пользования ошарашил бы кого угодно. И пойми меня правильно, я любил бы Джилл, даже будь она двухдолларовой шлюхой. Каковой она не является. Со своей точки зрения Джилл абсолютно моральна.