Чужак в стране чужой

Харшоу напомнил себе, что этот неискушенный младенец совсем не младенец и совсем не неискушенный. Напротив, он весьма искушен в культуре, далеко — непостижимо далеко — превосходящей человеческую. И что все эти наивные замечания исходят от супермена — если уж не совсем супермена, то в ближайшем приближении. Поэтому он ответил Смиту, тщательно подбирая слова, — эксперимент предстоял весьма и весьма опасный, и ошибка в семантике могла привести к катастрофическим результатам.

— Майк… если наступит… «момент выбора»… когда Джилл окажется в опасности — делай для ее защиты все возможное.

— Да, Джубал. Я сделаю.

— И не беспокойся насчет пищи. Ни о чем таком не беспокойся, главное — защити Джилл.

— Я всегда буду защищать Джилл.

— Но вот если, скажем, кто-нибудь направил на кого-то пистолет — или даже просто взял его в руку. Если будет нужно уничтожить пистолет, не убивая человека, — сможешь ты сделать такое?

— Думаю, я это грокнул, — на этот раз Майк ответил почти без паузы. — Пистолет — плохая вещь. Но может потребоваться, чтобы человек остался воплощенным. — Он секунду подумал. — Да, я смогу это сделать.

— Хорошо. Майк, сейчас я покажу тебе пистолет. Пистолет — плохая вещь.

— Пистолет плохая вещь. Я его исчезну.

— Только не делай этого сразу.

— Нет?

— Нет. Я начну направлять пистолет на тебя, но не должен успеть — ты сделаешь, чтобы он исчез. Только при этом не останавливай меня, не убивай меня, не причиняй мне вреда — не делай со мной вообще ничего. Не нужно, чтобы пища пропадала зазря.

— Нет, — взволнованно пообещал Майк, — этого я ни за что не сделаю. Я очень надеюсь, что после твоего, брат мой Джубал, развоплощения мне будет позволено съесть часть тебя, возлюбляя и восхваляя каждый разжеванный кусочек… пока я не грокну тебя во всей полноте.

Перспектива не вызывала у Харшоу особого энтузиазма, однако он взял себя в руки и ответил с подобающей случаю торжественностью:

— Спасибо, Майк.

— Это мне следует благодарить тебя, брат мой, — а если будет так, что я буду избран прежде тебя, надеюсь, ты сочтешь меня достойным гроканья. Ты и Джилл, вы поделитесь мной. Вы поделитесь мной? Ты обещаешь?

Подняв глаза, Харшоу увидел на лице Джилл серьезное, невозмутимое выражение — и подумал, что опытную, всякого в жизни повидавшую медсестру не так-то просто вывести из себя.

— Мы с Джилл поделимся тобой, — все так же торжественно заверил он Майка. — Однако я очень надеюсь, что в ближайшее время никто из нас не станет пищей. А сейчас я покажу тебе пистолет — а ты жди моего слова… и будь очень осторожен, потому что мне еще много чего надо сделать, прежде чем развоплощаться.

— Я буду осторожен, брат мой.

— Хорошо. — Харшоу нагнулся, кряхтя, открыл нижний ящик стола. — Вот, смотри, Майк. Видишь пистолет? Сейчас я его возьму. Ничего не делай, пока я тебе не скажу. Девушки, живо сдвинулись влево. Погоди, Майк, еще не время. — Джубал потянулся к старому револьверу полицейского образца, вынул его из ящика. — Ну, Майк, готовься. Давай. — Он вскинул оружие, чтобы нацелить его на Человека с Марса…

Оружие? В руке ничего не было. Джубал не почувствовал ни дрожи, ни толчка, ни рывка. Револьвер исчез — и все.

— Великолепно! — констатировал Джубал, с трудом уняв внезапную дрожь. — Ты уничтожил револьвер, не дав мне прицелиться. Превосходно.

— Я очень счастлив.

— Я тоже. Дюк, а это будет на пленке?

— Ага. Я зарядил новую кассету.

— Прекрасно. Ну ладно, детки, — устало вздохнул Джубал, — пока что все. Бегите, порезвитесь на травке. Поплавайте. И ты, Энн, тоже.

— Начальник? — заговорила молчавшая до этого времени Энн. — Ты расскажешь мне, что там на этих пленках?

— А ты что, не останешься посмотреть?

— Нет, ни в коем случае. Я не могу — по крайней мере, те их части, где я была Свидетелем. Но все-таки интересно знать — съехала у меня крыша или нет.

— Ладно, расскажу.

13

— А что это у тебя морда такая кислая? — поинтересовался Харшоу у Дюка, когда остальные ушли.

— Ничего не кислая, мне просто хотелось бы знать, долго ли нам придется терпеть общество этого упыря?

— Упыря? Он — упырь, а ты — чурбан неотесанный.

— Хорошо, пусть я чурбан неотесанный. Может, наш Канзас и глухая дыра, но уж людоедством-то там никто не занимается. Пока этот тип не уберется, я ем на кухне.

— Вот так вот, значит? — хищно процедил Харшоу. — Не утруждай себя. Чек Энн выпишет за пять минут, еще десять минут на сборы. Этого более чем достаточно, чтобы сложить твои комиксы и запасную рубашку.

— Что? — Дюк чуть не выронил проектор. — Это же совсем не значит, что я отказываюсь от работы.

— Для тебя не значит, а для меня значит.

— Но… А кому, собственно, какое дело? Что я, никогда на кухне не ел?