Чужак в стране чужой

Смит находился далеко, очень далеко, и все равно остро ощутил тревогу: братьям по воде, оставшимся на берегу, угрожала опасность. Отложив свои словарные воспоминания между «стереотипом» и «Стирлингом», он начал думать. Следует ли покинуть воду жизни и присоединиться к братьям, чтобы грокнуть и разделить их беду? Дома все было просто и однозначно — беду встречают все вместе, в радостном единении.

Но здесь все было очень странным. И Джубал сказал ему ждать, когда придет Джилл.

Он вспомнил слова Джубала, тщательно сравнил их с другими человеческими словами, чтобы иметь полную уверенность в правильном гроканьи. Нет, все так и есть — он должен ждать, пока не появится Джилл.

И все же Смит так четко ощущал тревогу, которую испытывали его братья, что не мог вернуться к своему словарю. Долгое гроканье было вознаграждено идеей, настолько смелой и неожиданной, что он задрожал бы от восторга — будь его тело способно сейчас дрожать.

Джубал сказал ему поместить тело на дно бассейна и оставить его там до прихода Джилл, — но разве же говорил Джубал, чтобы и он сам ждал вместе с телом?

Идею следовало обдумать тщательно и не торопясь — скользкие человеческие слова могут привести (и часто приводили его) к ошибке. В конце концов все сомнения исчезли — Джубал не приказывал ему оставаться в теле, таким образом появляется выход из нестерпимого положения, появляется возможность разделить с братьями их беду.

Он решил прогуляться.

Тут нужно сказать, что Смит был сам потрясен собственной наглостью; он, конечно, и раньше предпринимал такие выходы, дважды, но никогда вот так, «без инструктора», а только в непременном сопровождении Старика, который следил и за ним, и за оставленным телом, не давал потерять ориентировку в новых ощущениях и заблудиться, заботился о возвращении в плотскую оболочку.

Сейчас Стариков под рукой не было, однако Смит чувствовал дерзкую уверенность, что справится и сам, причем не посрамит своих наставников. Он проверил каждый орган свернувшегося калачиком тела, убедился, что оно в полной безопасности, а затем осторожно выбрался наружу, оставив лишь малую часть себя присматривать за телом.

Поднявшись из воды, он встал на край бассейна; главное средство против утраты ориентации — это вести себя так, словно ты пребываешь в воплощенном состоянии, — иначе можно забрести в незнакомые места и не найти обратной дороги, навсегда лишиться тела.

Смит огляделся.

Прямо посреди сада приземлялась машина, попавшие под нее существа жаловались на боль и унижение. Может быть, это и есть почувствованная им беда? Трава предназначена, чтобы по ней ходили, цветы и кусты — не предназначены. Это — неправильно.

Нет, здесь есть другая, бо́льшая неправильность. Из машины выходит человек, одна его нога готова коснуться земли, а навстречу уже несется Джубал — несется и швыряет в него свой холодный гнев. Вспышка такой яростной силы, направленная одним марсианином на другого, заставила бы их обоих мгновенно развоплотиться.

Смит отметил это как материал для дальнейшего обдумывания, нужно было разобраться, критический ли это момент и возникла ли необходимость прийти брату на помощь. Затем он посмотрел, чем заняты остальные.

Доркас выбирается из бассейна, она озабочена, но не очень; Смит почувствовал ее веру в Джубала. Ларри только что вылез, падающие с него капли воды словно замерли в воздухе. Ларри полон веселого возбуждения, его уверенность в Джубале абсолютна. Рядом с ним Мириам, ее настроение — что-то среднее между настроениями Ларри и Доркас. Чуть поодаль стоит Энн, одетая в длинную белую накидку, которую она весь день носила с собой. Ее настроение не грокалось, вместо этого Смит почувствовал холодную, непоколебимую выдержку, свойственную Старикам. Поразительно — ведь Энн всегда казалась такой мягкой и нежной.

Он увидел, что Энн внимательно следит за Джубалом, в напряженной готовности броситься ему на помощь. И Ларри тоже!.. и Доркас!.. и Мириам! Так, значит, все они — братья Джубала по воде, а значит — и его братья! Смит едва не оторвался полностью и от своего тела, и от этого места — настолько потрясло его неожиданное прозрение. Пришлось сделать над собой усилие, успокоиться, а затем восприять и восхвалить их всех, вместе и по отдельности.

К краю бассейна подплыла Джилл, несколько секунд назад нырявшая на дно проверить, как там Смит. Оставленная им малая часть себя ощутила близкое, заботливое присутствие, но сейчас новое, более острое зрение подсказывало — у Джилл есть и другое, гораздо большее беспокойство, беспокойство, ничуть не уменьшившееся знанием, что ее подопечный цел и невредим. «Нужно, — взволнованно подумал Смит, — подойти к ней и дать понять, что я рядом, что я разделяю ее горести».

Мешало смутное чувство вины: не было никакой уверенности, что Джубал одобрит бестелесную прогулку. Смит пошел на компромисс: он разделит беды братьев, а присутствие свое обнаружит только при крайней необходимости.