Чужестранка

Рэндолл совершенно успокоился; он обдумывал сложившееся положение, и его нож просто лежал на моем правом плече. Джейми должны были повесить завтра утром. Рано или поздно обнаружится, что в камере его нет, тогда тюрьму, разумеется, обыщут. Некоторые проявления жестокости со стороны офицеров и джентльменов вполне допустимы – я была уверена, что сломанные пальцы и исхлестанную спину сочли бы именно ими, – но другие наклонности Рэндоллу вряд ли спустят. Хотя Джейми и был преступником, приговоренным к смерти, если бы он, даже стоя у виселицы, сообщил о проступке Рэндолла, его жалобе дали бы ход. А поскольку внешний осмотр подтвердил бы обоснованность этой жалобы, карьере Рэндолла – а как бы не самой жизни – настал бы конец. Но если Джейми поклянется молчать…

– Даете мне слово?

На изжелта-белом лице Джейми, словно два синих огня, пылали глаза. Он медленно кивнул.

– В обмен на ваше.

– Договорились.

Рэндолл убрал нож с моего плеча и со свистом вогнал его в ножны. Затем медленно подошел к столу и взял в руку молоток.

– Вы позволите провести небольшое испытание вашей искренности?

– Да, – ответил Джейми; голос его был тверд, а руки неподвижно лежали на столе.

Я попыталась крикнуть, возразить, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука.

Рэндолл подчеркнуто неторопливо наклонился над столом и вытащил из корзинки гвоздь. Все с той же размеренной аккуратностью установил и четырьмя резкими ударами прибил сломанную руку Джейми к столу. Изувеченные пальцы распрямились, словно ноги паука, приколотого к доске для коллекции.

Джейми застонал, глаза его почти вывалились из орбит и побелели от боли. Рэндолл спокойно положил на стол молоток, взял лицо Джейми за подбородок и поднял вверх.

– Поцелуй меня, – тихо сказал он и прижался ртом к безвольным губам Джейми.

Лицо у Рэндолла, когда он выпрямился, было мечтательное, глаза полны сладкого тумана, губы растянулись в улыбку. Некогда я любила улыбку, похожую на эту, а подобный же туманный взгляд пробуждал во мне желание… Теперь он причинял мне ужасную боль. По щекам лились слезы, но я не помнила, когда зарыдала. С минуту Рэндолл замер, глядя на Джейми, затем вздрогнул и опять вынул из ножен кинжал. Резко взмахнув, перерезал веревку на моих запястьях, поранив кожу. Я принялась было растирать онемевшие кисти, но капитан схватил меня за локоть и подтолкнул к двери.

– Погодите! – окликнул его Джейми, и Рэндолл нетерпеливо обернулся. – Вы позволите мне попрощаться?

Это было больше утверждение, чем вопрос. После краткого колебания Рэндолл согласно кивнул и подтолкнул меня к столу, за которым застыла недвижимая фигура. Джейми крепко обнял меня здоровой рукой, а я уткнулась ему в шею мокрым лицом.

– Не поступай так, – шептала я. – Не нужно. Я не хочу тебя оставлять.

К моему уху прильнули теплые губы.

– Клэр, завтра утром меня повесят. То, что случится перед этим, уже никому не важно.

Я откинула голову и посмотрела ему в лицо.

– Это важно мне!

Джейми поднял свободную руку и прижал ладонь к моей мокрой щеке.

– Я знаю, mo duinne. Именно поэтому ты теперь уйдешь. А я буду знать, что есть кто-то, кто помнит обо мне.

Он снова привлек меня, ласково поцеловал и шепнул по-гэльски:

– Он отпускает тебя, потому что считает беспомощной. Но я-то знаю, что это не так.

Легко отстранив меня, он по-английски добавил:

– Я тебя люблю. Иди.

Пропустив меня вперед, Рэндолл обернулся к Джейми и сказал:

– Я скоро вернусь. Очень скоро.

Он сказал это так, будто ненадолго и без желания оставляет на время любовника, и внутри меня все похолодело.

Джейми – темный силуэт в алом ореоле от света горящего факела за его спиной, – грациозно склонил голову к пригвожденной руке и ответил:

– Думаю, вы найдете меня здесь.

Черный Джек. Прозвище злодеев и бандитов восемнадцатого века. Штамп, романтический вымысел, вызывающий в уме образ привлекательных рыцарей с большой дороги, которые носят шляпы с перьями и размахивают наточенными шпагами. И вот рядом со мной идет такой рыцарь во плоти.

– Сюда.

Это было первое, что сказал Рэндолл с момента, как мы с ним оставили комнату.

Он указал на проем в стене – тот самый выход, о котором он поведал Джейми.

Я уже в должной степени овладела собой, чтобы начать говорить, – и я начала. Отступила от темного проема в стене и встала так, чтобы свет факела падал прямо на меня.

– Капитан, вы спрашивали меня, не ведьма ли я, – промолвила я низко и уверенно. – Я отвечу вам. Да, я ведьма. Я ведьма, и я наложу на вас заклятие. Вы сыграете свадьбу, капитан, ваша жена понесет ребенка, но вам не доведется увидеть первенца. Джек Рэндолл, я страшно прокляну вас: вы узнаете от меня час вашей смерти!

Его лицо оставалось в тени, но по блеску глаз я увидела, что он поверил. А почему бы и нет? Ведь я говорила ему правду, ту правду, которая была мне известна. Я видела перед собой генеалогическое древо Фрэнка так ясно, словно оно было высечено на каменной стене передо мной.

– Джонатан Уолвертон Рэндолл, – тихо говорила я, читая буквы на камне. – Родился 3 сентября 1705 года. Умер…