Чужестранцы

-- Что вам от меня требуется? -- спросила она, ответив на поклон Софьи Ильиничны издали, оглядываясь, -- словно боялась и предупреждала кого-то быть настороже.

-- Я пришла переговорить с вами о сыне, Николае Ивановиче... На душе у него есть большой грех, который надо...

-- У кого, матушка, нет грехов?.. Все мы -- грешны... -- перебила Перетычкина и присела на стул.

Софья Ильинична рассказала подробности греха.

-- Честный человек должен жениться... А вы, мать, поддержать его...

-- Ну, уж это меня не касается... А жениться на всякой не только что не одобрим, а отговаривать будем.

Софья Ильинична вспыхнула и постращала.

-- Хорошо... Но тогда есть суд!.. Ваш сын соблазнил девушку...

-- А чем ты это докажешь? -- громко спросил Перетычкин, отворяя дверь соседней комнаты.

-- Докажем.

-- Где документы? Где свидетели? Ты вот что, -- поди-ка с Богом, откуда пришла, а то... -- закричал он, шагнув вперед.

Софья Ильинична вскочила с места и выбежала вон. На улице уже она вспомнила, что оставила в передней у Перетычкина свой зонтик, но не вернулась за ним...

Время шло. Надо было наконец сказать Наташе правду.

-- Наташа! Я много думала о вас и о том... который родится... Надо все перенести, не надо губить ребенка. Он ведь не виноват? -- сказала однажды Софья Ильинична пришедшей к ней Наташе

Наташа побледнела и неподвижно остановила свой взор на Софье Ильиничне.

-- Надо все перенести... Ребенок не виноват...

-- А я разве виновата?.. Ведь я не знаю, как все это случилось...

Софья Ильинична, потупясь, молчала. Жирный кот прыгнул на колени к Наташе и, мурлыча, стал гладить ей щеку своим пушистым хвостом. Любопытная хозяйка толкнулась в запертую дверь и, когда Софья Ильинична сказала "нельзя", -- заявила, что ей нужно взять самовар, -- "завтра праздник и нехорошо, если самовар останется невычищенным". Наташа накинула шаль и отвернулась в сторону, а Софья Ильинична взяла самовар и понесла его к двери.

-- Возьмите!

-- А канфорочка тут?

-- Тут, тут!

Когда дверь была снова на крючке, Наташа глухо спросила:

-- Как же быть?

-- Надо перестрадать, Наташа...

-- Нет, не могу, Софья Ильинична!.. Сил не хватит... Лучше уж умереть бы!.. -- простонала девушка.

-- Все пройдет, перемелется -- мука будет...

-- Нет, лучше умереть... Вы меня спасете? Вы пожалеете? Ему все равно, ребенку... Он ничего не будет чувствовать...

-- Да. Но не в том дело... Это, Наташа, безнравственно... Я этого не имею права сделать... Я не боюсь наказания (за это могут ведь в Сибирь!), но просто мои убеждения не позволяют... Я не могу, Наташа!.. Обратитесь к кому-нибудь другому...

Хозяйка, затаив дыхание, стояла у двери и смотрела в щель. Она страшно сердилась, что в дырочку видно одну только Софью Ильиничну. Кот, нырнувший давеча вслед за самоваром, лез к Дарье Петровне со своими неуместными ласками, и та, сердито отшвыркивая его ногою, злобно шипела: "да провались ты, окаянный!"

-- Мои убеждения не позволяют, -- сказала еще раз Софья Ильинична.

-- Убеждения... -- тупо повторила Наташа. -- Ну, прощайте!

-- Вам будут нужны деньги, Наташа... Этим я могу вам помочь, -- проговорила Софья Ильинична,

-- Нет.

Наташа быстро накинула на голову шаль, закрыла лицо и исчезла за дверью.

"Постойте!" -- хотелось крикнуть Софье Ильиничне, но уже хлопнула дверь в передней, и задребезжал колокольчик... Можно бы еще догнать... Но нет!.. Софья Ильинична решила: этого не может и не должно быть...

Когда Наташа ушла, Софья Ильинична стала томиться тягостным чувством какой-то пустоты и одиночества: словно что-то оторвали от ее сердца... Долго лежала она на постели без движения, с закрытыми глазами, и в душе ее мало-помалу вырастала какая-то тревога... Были моменты, когда она готова была идти к Наташе и сказать, что -- согласна... В мозгу Софьи Ильиничны шла упорная, хотя и не вполне сознательная, борьба рассудка с чувством и отвлеченного долга с простым человеческим состраданием. Эта борьба перемешивала все мысли, чувства и ощущения в какой-то сумбур. Отрывки мыслей и мимолетных душевных движений кружились вихрем в какой-то хаотической путанице, и не было сил разобраться в ней... Хотелось найти выход из заколдованного круга противоречий и парадоксов жизни, разрешить нравственную дилемму...

-- Верно, дела будут? -- проговорила Дарья Игнатьевна, появляясь в комнате.

Софья Ильинична открыла глаза и вопросительно посмотрела на хозяйку.

-- Тут, говорю, можно копеечку зашибить! -- подмигнув глазом, сказала Дарья Игнатьевна.

-- Ах, оставьте вы меня в покое! Уйдите!.. Уйдите!.. -- неожиданно для себя и хозяйки закричала Софья Ильинична и так же неожиданно расплакалась.

-- Нервы-то у вас, погляжу я, ко псам не годятся! -- сочувственно сказала Дарья Игнатьевна, вздохнула и вышла из комнаты.

Часы за стенкой мерно били маятником. Жирный кот громко мурлыкал где-то близко, а Дарья Игнатьевна месила в кухне тесто, энергично встряхивая всей квашней...

XXI.

На землю опустился теплый июльский вечер...