Чужеземная ода

— Я замаскировал нашу внешность.

— Замаскировал нашу?..

— Эта слабая иллюзия слегка меня черты, чтобы нас не узнали. — Он наклоняется вперед. — Полагаю, ни один из нас не хочет дополнительного внимания.

Чёрт, так предусмотрительно с его стороны.

Я снова оглядываюсь. Не только люди здесь необычны. Половина ресторана — готический собор, на скамейках и у кафедры никого нет.

— Логика Грёз, — объясняет Дес.

Я смотрю на него, и понимаю, что кто-то уже подал нам выпивку и хлеб.

Я моргаю.　

— Это место действительно… — «нервирует», — волшебное.

Дес откидывается на спинку стула, и на его лице появляется ехидная улыбка.

— Что ты хочешь поесть? — задает вопрос Торговец.

Я хмурюсь.

— Но нам даже не принесли меню…

Я еще даже не заканчиваю говорить, когда тарелка равиоли падает на стол передо мной.

— Как, черт возьми, это произошло?

Дес смеется при виде моих круглых от удивления глаз.

— Это вообще безопасно есть? — спрашиваю я.

Подавшись вперед, он кладет руки на стол.

— Я разве дал повод во мне усомниться, ангелочек?

Я зло смотрю на него.

— В последний раз, когда ты подобное произносил, заставил меня спрыгнуть с балкона здания.

— Полететь.

Я закатываю глаза.

— Семантика, Дес.

— Семантика — это всё, Калли, неужели ты ничему от меня не научилась?

Оглядывая пасту, покрытую странным на вид сливочным соусом, я беру вилку.

— Нет, ты прав. Ты научил меня, что значит быть скользким ублюдком.

С самодовольным выражением лица, Дес разваливается на стуле.

— Приму это за комплимент.

Я насаживаю на вилку равиоли и откусываю. Так или иначе, я не знаю, чего хочу.

— Вкусно?

Я закрываю глаза и киваю, наслаждаясь вкусом немного дольше.

— Гляди-ка, ты всё еще жива.

Дес просто не мог не съязвить по-десовски.

— Пока что, — добавляю я, потому что тоже могу язвить.

Я открываю глаза, и (я не вру) перед Десом на мгновение появляется тарелка с чуррос и затем плюхается на стол. Пирожные даже обернуты в дешевую восковую бумагу, точно такие же чуррос можно найти на карнавале.

Я выгибаю брови.

Дес берет чуррос, затем закидывает ноги на стол, и бесстыдно откусывает десерт.

Я даю ему насладиться этим моментом.

Скрестив ноги в лодыжках, он говорит:

— Скажи-ка, любовь моя, о чем ты мечтаешь?

— Мечтаю? — переспрашиваю я, поднося еще один кусочек равиоли ко рту.

— Что ты хочешь от жизни?

Откусив, я медленно жую.

А когда проглатываю, пожимаю плечами.

— Наверное, быть счастливой.

— Да ладно, ангелочек, — говорит он, указывая на меня чуррос. — Не заставляй меня забирать еще одну бусину. Знаю, ты мечтаешь о большем, чем просто быть счастливой.

Я смотрю на свою пасту.

— Не знаю, — в итоге признаюсь я. — Два месяца назад я бы, наверное, сказала, что хочу мужа и семью. — Удивительно, но я признаюсь в этом с такой легкостью. Дес не единственный, кто учится быть не уязвимым.

Правда в том, что до того, как Дес снова ворвался в мою жизнь, я чувствовала одиночество — мучительное одиночество, то, которое появляется из чувства, словно жизнь проходит мимо, и никто не может стать её свидетелем.

С непроницаемым выражением, Торговец бросает на меня косой взгляд.

— Ты больше не хочешь этого?

Я смотрю ему в глаза. Когда он такой, его трудно прочитать. Я глубоко вдыхаю.

— Нет, я всё еще хочу этого, но… — Мне требуется несколько секунд, чтобы закончить предложение. — Но теперь я не боюсь, что этого вдруг не произойдет.

Вот что происходит, когда вы находите свою вторую половинку. Страх провести жизнь в полном одиночестве улетучивается. Дес бросает на меня знойный взгляд, клянусь, если бы мы прямо сейчас не сидели в ресторане полном людей, уже бы занимались сексом на этом столе.

Я прочищаю горло.

— А ты о чем мечтаешь? — спрашиваю я, чувствуя, как жар под кожей.

Торговец наблюдает за мной, сидя неподвижно, будто ждет подходящий момент для нападения.

— У нас одни и те же мечты, — наконец, отвечает он.

— Ты тоже хочешь мужа? — подтруниваю я.

Он растягивает губы в хищной улыбке, вновь — очень сексуально — откусывая чуррос.

— Возможно, — говорит он, — но и ты сгодишься.

Я закатываю глаза.

— Польщена ролью твоего утешительного приза.

Скривив губы, он пялится на меня, а потом, видимо, придя к какому-то решению, убирает ноги со стола. После чего бросает несколько монет рядом с моей тарелкой и протягивает мне руку.

— Но я еще не доела… — жалуюсь я, потому что едва прикоснулась к равиоли и собиралась съесть их. Я девушка, которая не может выбросить еду.

— Хочешь захватить что-нибудь на дорожку? — спрашивает он.

Только я собираюсь ответить, как другая тарелка с чуррос падает на стол, рядом с моим равиоли.

Теперь очередь Деса удивленно выгибать брови.

— Похоже, кто-то грешит обжорством.

Я определенно да. Его чуррос выглядели так аппетитно.